Прошла неделя. Потеря такого количества солдат гарантировала, что римляне притихнут. Эпикид был вроде бы доволен, как Ганнон обучает войска, и занят, как никогда. Предложение юноши принять большее участие в защите города – уловка, чтобы раздобыть сведения для Ганнибала, – вежливо отклонили, и Ганнон прикусил язык. Он при любой возможности ходил в пекарню, но Элиру так ни разу и не увидел. В отчаянии юноша зашел в храм Зевса, один из многих в Сиракузах. Несколько серебряных монет, вложенных в руку одного из жрецов, обеспечили жертвоприношение жирного ягненка и то, что бог услышит его мольбу, чтобы его подруга «нашла путь к нему».
Спокойствие, снизошедшее на Ганнона после жертвоприношения, испарилось, как только он покинул храм. У входа стояла толпа таких же просителей. Когда он протолкался между ними – человеком с воспаленными глазами, пришедшим искать излечения, и обезумевшей матерью, принесшей больного младенца, – его охватила горечь. Здесь все было так же, как в храмах Карфагена и, заподозрил он, в храмах всех богов во всех землях под солнцем. Нищие, хворые, умирающие, завистливые и скорбящие приходили с разнообразными жертвоприношениями, от денег до пищи, стеклянной и глиняной посуды, – и что получали взамен? Банальные слова от жрецов… Ганнона подмывало добавить «и больше ничего», но он не посмел. Только боги могли ему помочь. Это они устроили ему встречу с Аврелией. Они не допустят – не могут допустить, – чтобы все осталось как есть. Ганнон повторял это себе сто раз в день, но его все равно глодали сомнения.
Прошло еще несколько дней. Однажды вечером юноше показалось, что он мельком увидел возлюбленную на балконе, но он не посмел махнуть ей рукой, боясь, что кто-нибудь увидит. В бессильной ярости Ганнон решил поговорить с Клитом, своим единственным другом в Сиракузах. Сделав это, он отдаст свою жизнь в его руки, но теперь уже юноша был согласен на такой риск. Если не начать действовать, Аврелия останется вечно страдать от унижений в руках Гиппократа.
Он постучал в дверь Клита в тот же день, взяв с собой небольшую амфору вина и кусок лучшего окорока, какой можно купить за деньги. Из-за подарков Клит принял его еще радушнее. Предоставив Ганнону единственный табурет, он ловко сломал восковую печать на горлышке амфоры и налил две чаши. Подняв тост друг за друга, они выпили.
– Голоден? – Клит ткнул пальцем в окорок, который выложил на стол.
– Давай займемся им позже, когда вернемся из таверны.
Клит усмехнулся.
– Ага, мы идем в город, да?
– Да, было бы неплохо. Мои солдаты говорят, что есть хорошее местечко на задней улочке в Ахрадине. По общим отзывам, туда стоит сходить.