– Это чудесный город, – мечтательно произнесла Аврелия. – Я бы могла жить здесь вечно.
– Твой греческий улучшается. Скоро местные будут принимать тебя за одну из своих.
– Теперь ты дразнишь меня, – подтолкнула она его локтем.
Юноша улыбнулся.
– Во всяком случае, стараюсь.
Они пошли дальше молча, наслаждаясь теплым солнцем. Глаза Ганнона обежали ряд дымков, поднимавшихся над обширным лагерем, занимавшим равнину под городскими стенами. Тысячи солдат готовили там себе ужин. Он надеялся, что где-то на острове тем же занят и Квинт. На него нахлынула тоска по Мутту и его ливийцам, оставшимся в Италии, и он понадеялся, что они тоже живы. Летом было мало боевых действий, на Апеннинском полуострове тоже продолжалась патовая ситуация. Ганнибал по-прежнему нуждался в достаточно большом порте для получения потока подкреплений с родины, в то время как римляне сосредотачивали свои усилия на ослаблении его союзников – больших и малых городов в Южной Италии.
«Я не много упускаю, – сказал себе Ганнон. – Я выполняю свой долг здесь. Если Гиппократ и Гимилькон не видят нужды использовать меня, что я могу поделать?» Это самоизвинение успокаивало совесть, но Ганнон знал, что с наступлением весны он будет рваться в бой. К тому же Ганнибал рассчитывал на него. Он снова попытается поговорить с Гимильконом. Аврелия взглянула на него и улыбнулась, и его сердце перевернулось. Что тогда будет с нею?
Когда они присели у храма Геры, его тревоги улетели прочь. Аврелия зашла внутрь храма, пообещав скоро вернуться. По всей видимости, она молилась о своих женских делах, но он с определенной радостью подумал, уж не о замужестве ли. В этом бы не было ничего ужасного, подумал Ганнон. Жизнь коротка, а в нынешние времена еще и довольно непредсказуема. Любой из них или оба могут погибнуть до конца кампании. В него будто вселился демон. Он спросит ее, когда она выйдет из храма. Клит был их единственным другом в городе, но это не имело значения. Свадьба устраивается не для пышного пира, а для них с Аврелией и их любви.
Возбуждение Ганнона пропало, когда женщина вышла грустная. Как он мог забыть про ее мужа Луция? Что она так близко к своему брату и в то же время так далеко от него? И снова Ганнон проклял войну, вторгшуюся в его жизнь. В мирное время можно было бы найти торговый корабль, идущий в Регий, и заплатить капитану, чтобы тот узнал там, как здоровье некоего Луция Вибия Мелито. Теперь не так. Регий находился на вражеской территории, и нет абсолютно никакой возможности выяснить, умер ли Луций от ранений, а Ганнон сомневался, что Аврелия хотя бы задумается о новом браке, не убедившись в этом.