Квинт издал долгий облегченный вздох. Он чувствовал себя так, будто пробежал в полном вооружении десять миль. Урций и остальные спустились по лестнице, их щиты болтались за спиной. Юноша украдкой посмотрел на них. Плацид и один из прочих взяли по половине веревки; они обмотали ее вокруг пояса под кольчугой, чтобы спрятать. Когда товарищи направились к рядам палаток, Квинт с облегчением переглянулся с ними и, чтобы поднять настроение, сказал:
– Кто сегодня готовит завтрак?
Начался обычный спор. Боец, чья очередь была дежурить по кухне, обвинял кого-то, что тот перекладывает на него свои обязанности. Обвинение с негодованием отвергалось, и дежурный повар вовлекал в спор кого-нибудь третьего. Перебранка не прекращалась, пока не называли всех из контуберния.
Квинт отрицал, что сегодня его очередь готовить, когда они обогнули угол и вышли в проход, ведущий к месту расположения их части. Снова увидев Перу, он запнулся на полуслове, но тут же, насколько смог, принял прежний вид.
– Не валяй дурака, Плацид, – громко сказал юноша. – Все мы знаем, что сегодня твоя очередь готовить, – и, будто бы только что заметив Перу, отдал салют.
– Не ожидали так скоро увидеть меня снова? – сказал центурион, пристроившись рядом с солдатами.
– Так точно, не ожидали.
Квинт старался выглядеть равнодушным, но чувствовал тревогу.
– Это сажа? – спросил Пера.
Квинт действительно испугался, когда центурион провел пальцем по шее Урция ниже затылка, над туникой.
– В самом деле. Как любопытно!
Все лицо солдата залилось краской.
– Центурион… – проговорил он.
Его ответ прозвучал глупо, и все это поняли.
– Стой!
Все остановились. Никто не смел посмотреть друг на друга, но все ощутили страх.
– Только когда ушел, я подумал, как странно, что грязные только вы двое, а ваши товарищи – нет, – размышлял Пера. Он мотнул головой в сторону Квинта и Урция и на место в пяти шагах. – Выйти из строя. Сюда. Снять шлемы.
Беспомощные против власти Перы, гастаты повиновались.
Центурион подошел так близко, как могла бы подойти женщина, желающая обольстить. Однако его цель была менее приятной. Подняв рукава и воротники туник, он внимательно и с интересом осмотрел их кожу. Потом оттянул им уши, чтобы заглянуть туда, и даже поворошил волосы. Когда с головы Квинта слетело облачко сажи, ему стало нехорошо, и он взглянул на Урция, лицо которого из красного стало серым.
Центурион отшагнул назад.
– По-моему, вы измазали сажей лицо и руки, чтобы вас не было видно в темноте. Просветите меня. Быстро.
– Мы… – начал Урций и запнулся.
– Что? – Тон Перы сочился ядом.