Клит посмотрел на него с некоторым уважением.
– Хорошо. Мы послали к вам дозор с целью узнать, не двигаются ли римские войска на юг. Гиппократ и Эпикид знают, что Марцелл собирается предпринять наступление на город, и хотят знать, когда.
Квинт перевел Кораксу. Тот ответил на ломаном греческом:
– Звучит разумно. Продолжай.
– Есть еще поблизости ваши войска? – спросил переводчик.
– Поблизости нет.
Это обрадовало Коракса.
– А какова сила сиракузского гарнизона?
Квинт перевел. Пленник нахмурился, а потом неожиданно улыбнулся.
– Какая разница, если вы узнаете? Вам никогда не взять город. В его стенах до тридцати тысяч вооруженных солдат.
– Тридцать тысяч? – переспросил Коракс, который понимал числа. – И сколько из них профессиональных солдат?
Тут же вопрос был задан по-гречески.
– Более двух третей. Когда начнется осада, у них будет время обучить остальных, – с вызовом ответил Клит. – Кроме того, Гиппократ и Эпикид освободили около пяти тысяч рабов, и те пополнят войско. Их вооружили и обучают.
Кораксу понадобилось какое-то время, чтобы переварить это, но он никак не прокомментировал. Такое количество защитников означало стойкое сопротивление любому штурму. Квинт и так не думал, что взять город будет легко, но это была плохая новость.
– А как насчет катапульт и прочих орудий? Сколько их? – спросил Коракс.
– Катапульт? – Клит расслышал это слово. – Точно не знаю, но много. Десятки и десятки, от маленьких до ужасных, способных метать камни размером с алтарь в храме. – Он подмигнул. – У нас нет недостатка в средствах защиты.
Центурион нахмурился, когда Квинт перевел слова пленника.
– Неудивительно, – проворчал он. – Такой город, как Сиракузы, не простоял бы сотни лет без надежной защиты. Там наверняка есть собственные колодцы, и провизии хватит на много месяцев. Не считая снабжения по морю – его будет трудно пресечь. Осада может оказаться долгой. – Он посмотрел на Клита. – Но в конце концов Рим победит.
– Это мы еще посмотрим, – ответил тот, когда воин перевел. – Скоро нам на помощь придет Карфаген.
Слово «Карфаген» и тон, каким ответил Клит, не требовали перевода, но Квинт все же перевел. Услышав, Коракс осклабился, отчего лицо его стало еще страшнее.
– Когда-нибудь мы увидим, кто оказался прав, – и ставлю свое левое яйцо, что это будет не он. Переведи этому псу. И пускай он идет.
– Меня не устроит лишь одно яйцо твоего центуриона, – сказал Клит с улыбкой, но она не коснулась его глаз, выражавших совсем другое.
Квинт не удосужился перевести.
– Ты свободен.
Клит наклонил голову в сторону Коракса, тот ответил тем же.