– Перебью как собак! – страшным голосом сказал Румата, едва разжав колючую проволоку губ.
Вращая мечами, он пошел на толпу.
Предводитель шагнул назад. Умирать не хотелось. Еще полгода назад толстопузый папаша порол его, тщась приспособить к торговле лежалой мукой и засахарившимся вареньем. Только жить по-человечески начал: власть получил в Ордене, сладко спал, жрал от пуза, мордой в грязь макал тех, кого угораздило оказаться на пути. Румату Эсторского убивать не велено, а велено, малость покалечив, связать и доставить во дворец. Поди свяжи лучшего в Арканаре фехтовальщика! Он сам кого хочешь покалечит!
– Может, это… скажем, что дома не застали? – заскулил помощник Ракты в ухо хозяину. – У него глаз дурной, сухой и страшный. Он нас всех в капусту порубит.
– А пошли они все! – выдохнул Ракта и дал отмашку отступать.
Румата вклинился в толпу. Псы Ордена бросились прочь. Он рубил тех, кто не успел убежать. Не толпу рубил, а серые щупальца спрута, что тайно опоясали весь Арканар. Спрут ухмылялся в лицо. Обрубленное щупальце сменялось другим.
– Пощадите, благородный дон! – мальчишка в остроконечном капюшоне, поразительно похожий на Уно, скулил у ног, закрывая голову руками.
Меч замер в воздухе.
Румата опомнился. Он стоял среди убитых, по мечам стекала кровь, собиралась струйками в лужицу у ног.
– Вот ты и стал таким, как я! – продолжал ухмыляться спрут.
Румата затряс головой. Попятился, тяжело дыша. Стиснул зубы. Эти люди же не ведают, что творят.
– Да полно? Люди ли это? – ехидно хихикнул спрут.
Румата вспомнил о Кире, Арате Горбатом, бароне Пампа. Не помогло.
– Пшел вон! – крикнул Румата мальчишке и бросился в дом.
На минуту присел на лестнице, ведущей на второй этаж, в спальню. Нужно отдохнуть, всего пару мгновений, прийти в себя. Кружилась голова, и стучало в висках. Времени не было. Он метнулся вверх по лестнице. Споткнувшись о порог, ввалился в спальню. Мёртвая Кира лежала у окна. Румата сорвал с кровати одеяло, пал на колени, прикрыл ее, осторожно, медленно, словно боясь разбудить. Приподнял, поцеловал в холодные губы.
– Прости, маленькая! – прошептал он.
– Дон Румата, – раздался за спиной тихий, вкрадчивый голос.
На пороге стоял Угорь, правая рука Ваги Колеса, главы преступников Запроливья.
– Почтенный Вага ждет благородного дона в укромном месте. я проведу вас.
Румата отпустил Киру, поднялся. Его шатнуло.
– Подожди здесь.
Он быстро прошел в кабинет, запер за собой дверь. В кабинете Кира перед смертью прибрала, расставила книги, вытерла пыль. Румата ощутил странное чувство болезненной раздвоенности. Он знал, что нужно спешить, действовать, но никак не мог заставить себя.