— Они все погружены в молитвенное сосредоточение. — Жрец скрестил руки на груди. Напор альвийки ему явно не нравился.
— Скажи им, — акцент стал особенно заметен, — что у меня для них плохие вести. Очень плохие. Уверена, они захотят прервать своё... сосредоточение, чтобы их выслушать.
310 -н —— м~м —— м~и ► ♦ и-
Серые глаза метали молнии, однако молодой жрец и бровью не повёл, при всей внешней почтительности.
— Могут ли они что-то сделать прямо сейчас, немедленно? Такое, что изменит положение?
— Могут! — отрывисто бросила альвийка. — Могут воззвать к нему, к великому Хедину! Могут вознести слово к нему, чтобы он услыхал, чтобы точно узнал!
— Великий Хедин не отвечает... — начал было жрец, но Оружейница лишь яростно отмахнулась.
— Ты или несведущ, или я ничего не понимаю в магии, и особенно — в магии этого места! Второе — полная ерунда, следовательно, ты просто не осведомлён о подобных вещах. Говорю же — зови мастеров!
— Я не слуга, достойнейшая, — слегка пожал плечами молодой жрец. — Не посыльный. Ступай за мной, я провожу тебя. Но не держи сердца, если мастера откажут тебе в беседе.
— Они не откажут, — прошипела Оружейница. — Веди!
— Я вернусь, — посулил жрец молодухе с больной девочкой. — Скоро. Потерпи чуть-чуть, милая.
Они быстро миновали первую, общую залу, где хватало народа; так же быстро прошли зал с гобеленами, изображавшими «всю жизнь великого Хедина».
— Теперь вниз, — предупредил гостью молодой жрец.
Узкие ступени, вырубленные прямо в теле скалы, круто уходили вниз, утопали во мраке.
— Хедин Познавший Тьму — светел и благ. Он никогда не любил подземелья!
— Достойная гостья, ты вправе возносить моления великому Хедину так, как считаешь нужным. Он не устанавливал канонов. Не указывай же и нам, как надлежит обращаться к великому богу.
Альвийка что-то пробурчала.
— Веди, — единственное вслух.
Храм Хедина не был крепостью. Здесь не рубили
потайные крипты, адепты не собирались в катакомбах. Два марша — свет вокруг совершенно угас, мерцал фиолетовым лишь эфес альвийского кинжала.
— Ожидай, — недовольно сказал жрец. Сделал шаг — и словно утонул в тёмной глуби.
Оружейница осталась одна. Пальцы до боли сжимались на рукояти клинка. Нет, ей не удавалось сохранить маску ледяного спокойствия — выдавали глаза, выдавали побелевшие губы, закаменевшие скулы.
Выдох-шипение сквозь сжатые зубы. Чернильная тьма впереди, мёртвая, ожидающая.
— Зачем ты здесь, Оружейница?
Старший мастер Хенсби вырос перед ней. Взгляд тяжёл, брови насуплены.
— У меня важные вести, мастер.
Тот вздохнул.
— Хорошо. Поднимемся в трапезную. Но, прошу тебя, Оружейница, пото...