– …Олеся? – раздался испуганный голос, и мгновение спустя в комнате вспыхнул свет. – Ты закричала. Тебе плохо?
– Нет, мне просто приснился кошмар, – нарочито ровным голосом ответила она, подслеповато щурясь и часто моргая.
– Ты кричала как от боли! – продолжал настаивать Ярослав, маяча в дверях ее комнаты. Прежде чем прибежать на крик, он успел сорвать со своей кровати покрывало, и теперь стоял, завернутый в него с головой, будто в дождевик. Олеся нащупала рукой выключатель и погасила общий свет, а затем включила настольную лампу. Вот так уже лучше.
– Я от боли не кричу, – грустно усмехнулась она и ласково сказала: – Слав, иди, я в порядке.
– Тебе ничего не надо?
– Ничего. Правда. Спи.
– Ну, если так… – В его голосе проскользнуло, будто шмыгнувшая в щель мышка, разочарование – на мгновение, и его уже сменили бодрые нотки: – Ты тоже отдыхай. Без кошмаров!
– Спасибо. Спокойной ночи.
– Я утром уеду, – сказал, задержавшись на пороге, Ярослав.
– Я помню. Не беспокойся, со мной все в порядке.
Он наконец-то ушел, и Олеся, прикрыв глаза, перевела дух, вкладывая в этот долгий и осторожный выдох часть боли. Иногда ей помогала медитация. Олеся представляла себе боль не как нечто абстрактное, а в виде рассеянного по телу дыма, мысленно собирала ее в плотный черный сгусток и выдыхала его постепенно и медленно. Но чтобы таким образом избавиться от боли, ей нужно быть одной и полностью сконцентрироваться на себе. Ярослав бы только мешал: он бы обеспокоился, побежал за лекарствами, принес ей воды (несмотря на то что бутылка с минеральной водой всегда стояла рядом с кроватью на тумбочке), захотел бы позвонить врачу. Такая суета растянулась бы надолго и отняла драгоценное время, когда боль только-только начинает зарождаться и ею еще можно управлять. Олеся откинулась на подушку, вытянула под одеялом ноги, прикрыла глаза и медленно вдохнула, стараясь представить боль, уже поднимающуюся от лодыжек к коленям, в виде темно-серого дыма. Ей это удалось, но «дым» уже струился выше – от колен к бедрам. Боль всегда была подобна разбегающемуся по сухой траве огню: вовремя не погасишь – поглотит все на своем пути. Похоже, Олеся опоздала: проснулась чуть позже, чем следовало, потратила драгоценные мгновения на разговор с Ярославом. Уже ломило поясницу, и девушка поерзала, стараясь принять удобное положение и борясь с диким желанием принять защитную позу эмбриона, дотянуться до ящика с таблетками и выпить сразу две капсулы. Она так и делала до недавних пор, но после таблеток следующий день превращался в размытое серое марево. В ее положении слишком дорого тратить даже день на аморфное существование. Задержав дыхание, Олеся переждала еще один приступ боли и вновь попыталась сосредоточиться на медитации. Не сразу, но ей удалось собрать рассеянный по ее телу «дым» в необходимый «сгусток». Вот так, уже хорошо, а теперь вытолкнуть его из тела, выдохнуть до капли, пусть на это и уйдет еще час времени. Только бы Ярослав вновь не пришел и не помешал ей, иначе все усилия напрасны. Олеся вдыхала и выдыхала так осторожно, будто шла по узкому шатающемуся мостку с низкими веревками-перилами над пропастью. Вдох-выдох – еще один шажок вперед, к берегу, на котором зеленеет трава и светит солнце. Вдох-выдох…