Ну где все? Где охранники, обычно сутками просиживающие в подъезде? Что случилось с телекамерами, двойными замками и тем парнем, что сидит на стоянке в будочке сторожа?
О’Доннел увидел, как крепкая волосатая кисть пришельца потянулась на сей раз к его правой ноге.
– Нет, нет! – закричал он. – Это... это, наверное, тот парень из компании... ну, той, что занимается упаковкой и перевозкой.
– Почему ты так думаешь? – кисть замерла в воздухе в двух дюймах от его колена.
– Потому что я ему звонил, все сказал, а он вроде здорово расстроился и стал спрашивать, говорил ли Винни кому-то еще об этом... – О’Доннел помутневшими от боли глазами различил на экране телевизора четырех запасных, которых собирались ввести в игру, и вдруг подумал, что парни из-за своих больших, не по размеру наплечников похожи на недоделанных херувимов.
– И что ты ему сказал?
– Я сказал, что не знаю. Но не думаю, что он кому-нибудь говорил.
– Ну, ладно. А как этого парня зовут?
– Солли. Техасец Солли Вейнстайн из Хьюстона. Это правда, я клянусь вам! – Если только О’Доннелу суждено будет добраться до своего агента по недвижимости, он вобьет ему в глотку всю систему безопасности этой дыры, в которой его угораздило поселиться.
– А какой телефон у Солли?
– Он у меня только в офисе... в “Митамейшн”.
Крепкая ладонь снова не спеша потянулась к его ноге.
– Нет, нет, правда! Я его с собой не ношу. Просто набираю специальный код на линии – и нас сразу соединяют.
– А какой код?
– Четыре-ноль-семь-семь, – промямлил О’Доннел, с Удивлением наблюдая, как большие белые номера на алых футболках игроков на экране вдруг пропали неизвестно куда, а знаменитые краски трикиноксовского кинескопа превратились в сплошную черную лужу, как будто исчезло изображение. Телевизор, однако, был включен – отключился сам Питер Мэтью О’Доннел.
Римо вытер запачканную блевотиной руку о рубашку О’Доннела и поднял глаза на вошедшего в двери Чиуна.
– Дальше тебе идти нельзя, – изрек Чиун. – Останься.
– Ты что, вдруг полюбил футбол, папочка?
– Не ходи, – повторил Чиун.
– Извини, Чиун. Но работа есть работа.
– Тогда идем вместе. – Римо удивленно поднял брови. – Идем, и по дороге я расскажу тебе, что означал тот труп на дереве, – а потом мы вместе скажем императору, что это задание нам не нравится, и выполнять его мы не будем.
– Вот он, наверное, обрадуется, – заметил Римо. – Кто-то пытается отравить всю Америку, а мы, значит, отваливаем на отдых.
– Американцы сами травят себя уже многие и многие годы, – ответил Чиун. – И яд у них не только в еде – даже в воздухе. Они курят яд. Ездят на отраве. Вместо молока у них – ядовитая химия. Если бы они сами не хотели умереть, то и не делали бы всего этого. А так – зачем им мешать?