– Оля, давай сделаем твоей любимой подружке достойный её подарок, – предложил Марк Викторович, и засиявшая от предложения отца Оля потащила меня к блестящим коробкам, разбросанным в спальне.
Я надела светлое, с лёгким палевым оттенком, украшенное старинным кружевом длинное платье, и у меня захватило дух. Из зеркала на меня смотрела юная девушка прошлого века с немного ошеломлённым взглядом.
– Ух, ты, – удивилась и Оля, – это платье словно для тебя шили, и оно твоё! – Пап, посмотри! – закричала она.
– Ну, что ж, кутюр вас, Женя, не испортил… Удивительное перевоплощение, – сказал отец Оли, зайдя в комнату дочери и посмотрев на меня. – В этом платье вы ещё более очаровательны. Примите его, пожалуйста, в подарок… от всей души.
От всей души – я видела это по его глазам.
– Но я не могу! Это, видимо, немыслимо дорого, – попыталась неуверенно возразить я, втайне боясь потерять такое чудо. Куда делась моя гордость в тот момент, не знаю. Барахольщицей я никогда не была. Потом Оля примерила его…
– Платье сшито специально для вас, Женя, – удивлённо заявил тогда Олин отец.
Это платье из тонкого льна, но совершенно не мнущееся, я держала в руках сейчас, полная самых противоречивых чувств. Бабушка, не ведая того, сохранила самый дорогой фетиш моего прошлого, от которого я пытаюсь убежать до сих пор, но возвращаюсь и возвращаюсь к нему…
Начало третьего курса было ознаменовано важным событием: меня назначили главным редактором институтской газеты. Где-то глубоко в подсознании сидела мысль: если у многих сокурсников главной опорой служили родители разных рангов, то мне надо рассчитывать только на себя. Я старалась доказать, что смогу достигнуть вершин успеха самостоятельно. Это назначение очень обрадовало и укрепило веру в себя. Теперь я входила в состав студенческого совета института. Этот студенческий совет стал для меня центром вселенной, потому что я влюбилась в его председателя Сергея. Очень скоро стало понятно, что это та самая долгожданная любовь с большой буквы.
Серёжа Ежов, который учился на последнем курсе иняза, успел разбить не одно девичье сердце. Жертвой пали даже самые яркие представительницы женской элиты, о чём не уставали говорить на всех девичьих посиделках, особенно в общежитии. Одна из последних его жертв была манерная девица, дочь какого-то шишки, возмечтавшая взять его одним ноготком с потрясающим маникюром. Через пару месяцев безуспешной осады она успокоилась другим красавцем, каждый год поступавшим во все театральные вузы с одинаково отрицательным результатом. Последующая девица так легко не сдалась. У неё была бульдожья хватка, немереный запас провинциального нахальства, как ни противоречиво это звучит, и великолепная фигура с ещё более великолепной грудью, валившей с ног всех представителей мужского пола. Она училась на одном курсе с Сергеем. Их всегда и везде видели вместе и уже не сомневались в результате, как неожиданно для всех грянуло известие: Риту исключили из института, и Сергей не только не поддержал её, а первым проголосовал за исключение. Слухов ходило столько, что вся история превратилась в легенду.