Лев Александрыч, который к своему здоровью относился весьма бережно, пришел в курилку и выпросил у Юры Парфенова "беломорину". Неумело затягиваясь, Демиденко крыл матом все начальство, начиная от мадам Пискуновой и заканчивая Горбачевым.
– Лева! Ты Райкина слышал? – спросил вдруг Юрий Викторович.
– Какого Райкина?
– Ну не Райкиного мужа, конечно. Аркадия Райкина, где он шепелявит "Кто сшил костюм"?
– Ну, слышал, конечно.
– Вот тебе и ответ. Один рукава вместо штанин присобачил, другой карманы не туда прилепил. Главное, что план выполнен, сроки соблюдены. И все свою зарплату с премией получили. А что в этом костюме приличное пугало в огород выйти постесняется, никого не колышет.
Формально курилок было две. Первая, на лестничной площадке, особой популярностью не пользовалась, поскольку соседствовала с мужским туалетом. А что такое заводской туалет, которым в течение дня пользуется две сотни мужиков? Это несколько кабинок с парашами вместо унитазов, вечные засоры канализационных труб и, как следствие, бронебойная вонь, несмотря на круглосуточно открытое окно. Более двух минут выдержать эту газовую атаку без средств индивидуальной газохимической защиты было нереально. Курить в противогазе тоже затруднительно. Поэтому на площадке курильщики не застаивались и сбегали в цех, сделав несколько экспресс-затяжек. За что первую курилку долгое время называли общепитом, а в начале девяностых переименовали в МакДональдс.
Вторая курилка располагалась в начале механического участка и располагала к неторопливому, вдумчивому перекуру. Три длинные деревянные лавки, стоявшие буквой П, вмещали не меньше пятнадцати курильщиков. Если места на лавках не хватало, то можно было комфортно устроиться на широченном подоконнике. Как раз на подоконнике было мое обычное место, хотя не курил и не курю до сих пор.
Ведь курилка это не только место для отравления организма табачными дымами. Это клуб, это место где можно обсудить новости, поделиться сплетнями, рассказать свежий анекдот. Если перевести на современный интернет-сленг: курилка это сообщество, где в режиме реального времени без всяких ограничений общаются хорошо знакомые люди. Впрочем, одно негласное правило было: материться в присутствии представительниц прекрасного пола считалось дурным тоном.
Рабочий день в нашем "сто шестнадцатом" начинался в семь утра. Я в цех обычно вваливался без пятнадцати семь. Как раз чтобы открыть кладовку, переодеться и поставить чайник. Лето, напарница моя, Ольга Александровна, на все три летних месяца взяла отпуск, благо льгот у нее с избытком. Она и дите блокадного Ленинграда, и донор, и уже пенсионерка, хотя ей еще пятидесяти нет – заработала пенсию и кучу хворей на вредном производстве в гальваническом цехе "Ленинца". Так что до первого сентября на складе я сам себе хозяин.