– Так не класть? – уточнил Римо.
– Если только самую малость, – сказал Чиун. – Лишь для того, чтобы напомнить мне о счастливых днях, которые уже не возвратятся.
Он скосил глаза на кастрюлю, чтобы видеть, достаточно ли Римо положит ароматных корешков женьшеня в кипящий рис.
Заметив его заинтересованный взгляд, Римо добавил еще. Чиун отвел глаза.
– Но теперь это меня уже не радует, – сокрушенно добавил он.
Во время ленча Чиун сокрушенно твердил, как его абсолютно ничто не радует. Хотя, он признавал, бывает в жизни и не такое. Бывает гораздо хуже...
– Что именно? – спросил Римо, разжевывая рис до жидкого состояния.
Процесс приема пищи теперь уже не был для него актом удовольствия. Он ел так, будто выполнял дыхательные упражнения. Правильно есть – означает потреблять необходимые организму питательные вещества. Наслаждаться пищей было бы неверно, так это может привести к перееданию, что чревато неприятностями, особенно для американцев, сплошь и рядом злоупотребляющих избыточной пищей.
– Ты занят мыслями о пище больше, чем я – мыслями об осквернении Синанджу, – сказал Чиун.
– Так оно и есть, – согласился Римо.
– Это предательство, – сказал Чиун. – Низкое предательство. Я теперь желаю одного: не допустить, чтобы искусство Синанджу растрачивалось не на те цели, для которых оно предназначено.
– Прекрасно, – сказал Римо.
– Я даже не спрашиваю тебя, чем ты собираешься заниматься.
– И правильно делаешь. Так будет лучше для тебя.
– Не все, как тебе известно, могут оценить по достоинству ассасинов, даже самых великих.
– Я это знаю. – В тоне Римо не было и тени насмешки.
– Они называют нас палачами.
– В известной степени это так.
– Они не понимают того, что мы делаем.
– Да уж где им понять.
Римо решал, есть ему утку или нет. Молодому человеку его возраста достаточно того количества жиров, которое содержится в растительной пище. На белой коже сваренной утки блеснула желтая крупинка жира, и Римо решил, что ограничится рисом.
– В твоей стране дето обстоит гораздо хуже: здесь повсюду работают непрофессиональные убийцы. Каждый, у кого есть оружие, считает себя вправе убивать.
– Я это знаю, – сказал Римо.
– А истинного наемного убийцу ассасина уважают даже его жертвы, потому что умирать от его руки легко. Разве сравнить с такой смертью страдания престарелого человека, мучимого столькими болезнями, пока он доберется до могилы? Его тело иссыхает, члены слабеют, зрение притупляется, дышать становится трудно. Когда же человек уходит из жизни с помощью настоящего наемного убийцы, он не испытывает боли – все происходит мгновенно. Я предпочел бы умереть именно так, это лучше, чем погибнуть в дорожной катастрофе, – рассуждал Чиун.