— Ну, хватит уже разговоров о неприятном! — не выдержала пунцовая Алиша.
Едва договорив, она тут же побледнела. Протолкавшись между стоявших рядом, возле нас появились Сара и Хью. Последний так и держал в руке проклятый цветок.
— Наш гость устал ждать и очень настаивал, чтобы я проводила его к вам, — с извиняющимся видом произнесла Сара.
Кит тут же снова повернулся к нам спиной, мистер Стюарт смущенно откашлялся в кулак, а мать Алиши нахмурилась:
— Вы, кажется, из полиции?
— Ма, это Хью, — пролепетала Алиша, — я тебе о нем рассказывала.
В этот момент я поняла, что пришла пора брать все в свои руки.
— Как предусмотрительно, что молодой человек Алиши решил с вами познакомиться, и даже принес в подарок цветы, миссис Стюарт!
Та удивленно посмотрела на меня, потом на Хью, который полыхнул раздражением. Впрочем, не умей я считывать эмоции, ни за что бы не догадалась о них по его лицу. Протянув миссис Стюарт розу, он вежливо улыбнулся.
— Очень приятно, — порозовела мать Алиши, принимая подарок.
Я не стала дожидаться, чем эта сцена закончится и аккуратно взяла под локоть Сару. Мачеха удивленно посмотрела на меня.
— Ты не видела мистера Чедвика?
— Он недавно пришел, и твой отец повел его в свой кабинет о чем-то поговорить. Да что с тобой, Джен? Ты точно в него не влюблена? Мне бы не хотелось, чтобы ты стала замешана в громком скандале, когда обо всем узнает его жена.
— Нет, что ты, — я отпустила ее руку.
— Не ври мне, — строго произнесла Сара.
Я посмотрела ей в глаза.
— Если ты помнишь, я никогда тебе не врала. И как ты использовала мои детские секреты? Мои рассказы про людей, которых я чувствовала на расстоянии? Ты обратила их против меня! Поэтому будь добра, никогда больше ни о чем меня не спрашивай.
Глаза Сары заполнились слезами, а нижняя губа задрожала. Совсем как ребенок, подумалось мне, и вся злость тут же прошла. Оставив мачеху наедине с собственной обидой, я направилась за мистером Чедвиком.
Кабинет находился на первом этаже в задней части дома. Думаю, отец не случайно предусмотрел его расположение так, чтобы избежать лишнего шума. Когда мы с сестрами были маленькими, он часто при нас жаловался Саре, что из-за детского визга и топота ног не может спокойно работать. Поэтому нам строго запрещалось заходить в коридор, который вел к отцовскому кабинету. Убедившись, что за мной никто не идет, я прислонилась к стене рядом с картиной, изображавшей пышнотелую нимфу, поливающую из кувшина какого-то херувима, и глубоко вздохнула.
Я никогда не умела жить настоящим. Сначала мной владело прошлое — горькие сожаления о расставании с Хью и мысли о том, что лучше уже не будет никогда. Потом, вместе со свободой, верх взяло будущее: я ждала момента, когда отомщу за мать. И теперь, находясь совсем рядом с ее убийцей, вдруг засомневалась — а хочу ли знать ответ? Найду ли смысл жить дальше, если получу его? Единственный мужчина, заставлявший сердце биться чаще, уже не принадлежал мне, с родственниками общего языка мы не нашли. Ради чего тогда существовать? Вспомнив слова Тоби, я горько усмехнулась.