— Чего, чего?.. Уволен ты с фабрики — вот чего. Гони список…
Клету попробовал протестовать. Мол, вот недавно умер Исидру, и он откупит его жеребца, и дело будет улажено раз и навсегда.
Но этот тип и слушать его не захотел, даром что без списка ушел. Он остановился у источника, снял рожок и трижды протрубил. Сразу и потянулись женщины с кувшинами на головах. Из-за Клету они потеряли за целый день, и потому уже считали его трепачом и обманщиком, а раз так, то и молоко в город можно отправить без него.
Делать нечего, Клету решил переговорить с хозяином фабрики, сеньором Жозе да Лобой — этакий маленький толстячок, робкий с виду, он был богачом и куда как влиятельным среди граждан. Его милость велела сказать, что он-де решения не переменит, и одарила его ношеными штанами и чаевыми.
Когда Клету поведал о своем злосчастье жене, та сказала:
— Ничего, я завтра сама схожу.
Она принарядилась как только могла: в узкую фланелевую юбку, цветастую кофту и лакированные туфли — так и сияла вся чистотой.
— Сеньора Жозе да Лобы нет дома, — ответили ей. Она оттолкнула слугу, распахнула дверь и прошла внутрь.
— Жоана? Зачем ты пришла?
— И он еще меня спрашивает? Я хочу, чтоб мой муж снова возил молоко. Ясно?
— Ясно-то ясно… Но ка́к, раз он без лошади? Что ж — он так и будет возить на чем бог пошлет? Поставщики разбегутся, лучших и не собрать уже. Что ни день, молока не хватает. А сколько прокисает? То привезут поздно, а то поставщики — всяко бывает, потому как изверились, — подсунут кислое. Нет, нет, так дальше идти не может!
— А я что толкую? Желаете иметь справного работника, вот и ссудите ему деньжат в долг, чтоб он смог купить лошадь. Всего и дел-то…
— Ох, и глупа же ты, как я посмотрю. Посуди сама: ну, дал я, допустим, взаймы денег… молока-то ему все одно теперь не дадут.
— Сплетни это! Просто все они завистники. Вот ссудите в долг денег — увидите.
— Тьфу! Я тебе — одно, ты мне — другое! Нет, и все тут… Сколько можно приставать!
— Ах, приставать? Вот вы и не будете теперь приставать. Разрази меня гром, коли я сей же момент не пойду и не скажу сеньоре Зазинье, да и вообще всем — пусть все знают! — что вы мне полюбовник.
Схватив ее за руку, он стал потихонечку подталкивать ее к двери.
— Да кто пристает к тебе? Ступай, ступай себе с богом.
На глаза Жоаны набежали слезы.
— Как меня домогались, так золотые горы сулили…
Смягчившимся от ее слез голосом — они внезапно пробудили в нем прежнее вожделение — он возразил:
— Нет, нет, Жоана, я всегда готов помочь тебе, но снова взять твоего мужа на работу — это ни в какие ворота не лезет! Я потерял из-за него кучу денег, ты даже представить не можешь сколько!