- Кто вы? - спросили они Чиуна, думая, что тот принадлежит к какой-нибудь партии.
- Сэр, вы поддерживаете движение за освобождение Третьего мира? обратился к нему хорошо поставленным голосом репортер. Чиун увидел камеру и заметил грим на лице репортера.
- А что такое - Третий мир? - спросил Мастер Синанджу.
- Черные, желтые и латиноамериканцы.
- Конечно, я всей душой поддерживаю движение за освобождение Третьего мира, правда, с небольшими исключениями, к которым относятся черные, латиноамериканцы, китайцы, таитяне, японцы, филиппинцы, бирманцы и вьетнамцы.
- Но кто же тогда остается, сэр?
- Как кто? Конечно, корейцы, - отвечал Чиун, поднимая иссохшую руку с длинными ногтями. И, чтобы репортер понял его правильно, объяснил, что даже не все корейцы достойны освобождения. Южные корейцы - лентяи, в деревнях Ялу страшная грязь, а Пхеньян - это хорошо замаскированный бордель. Освобождения заслуживает лишь деревня Синанджу, за исключением четырех домов на берегу залива, дома рыбака и дома ткача, не говоря уж о той части деревни, где живут земледельцы, которые никого не могут прокормить, кроме самих себя.
- Что же вам тогда нравится в Третьем мире?
- Отсутствие белых, - сказал Чиун.
Увидев азиата, дающего интервью, к ним присоединился еще один телерепортер с намерением спросить, что тот думает о судьбе Вундед-Элк, об индейском движении и о том, как должно повести себя в данной ситуации правительство.
Чиун подумал и пришел к выводу: так как все любят деньги, правительство должно давать индейцам больше денег, вместо сушеной рыбы. Ведь им может не нравится сушеная рыба. На собственном горьком опыте Чиун понял, что многие люди терпеть не могут сушеную рыбу, особенно американцы.
Поэтому деньги - лучший выход из положения.
Речь Чиуна была немедленно транслирована по телевидению, как требование воинствующего представителя Третьего мира.
Репортера сопровождал фотограф, который, когда Чиун и Ван Рикер садились в машину, сфотографировал их. Ван Рикер закрыл лицо рукой, но это спровоцировало фотографа на новые снимки. Рассерженный Ван Рикер рванул машину с места и помчался по полю с телевизионными кабелями, мимо полицейских, что-то пробормотав Чиуну, у которого был абсолютно безмятежный вид.
- У вас очень хрупкая аппаратура? - спросил Чиун.
- Нет. Я не захватил ее с собой, - ответил Ван Рикер. - Мы едем за ней.
Ван Рикер припарковал машину в ближайшем придорожном отеле, стилизованном под избу из неотесанных бревен, сбитых скобами. Он сразу же отправился в номер и открыл смолистую дверь собственным ключом. Он видел, как старик подошел к индейцу Алова в холщевых штанах у бюро регистрации. Индеец помог ему вытащить из машины и отнести в номер расписной сундук.