— Макс не у вас?
— Макс? Нет, а что?
— Он еще не вернулся.
От волнения она едва могла говорить. Арле с трудом собирался с мыслями.
— Мы расстались около двух, он возвращался в «Калао». Наверно, он еще там. Вы…
— Час назад я попыталась туда дозвониться. Никто не ответил. Они, должно быть, закрылись.
Арле чувствовал, что она на пределе. Ее тяжелое дыхание едва не обжигало ему ухо.
— Мне страшно, Аль.
Он попытался ее успокоить.
Не волнуйтесь, Франсуаза. Все объяснится. Хотите, вместе все обмозгуем? Я одеваюсь и еду.
В ванной он наспех привел себя в порядок. Трагедия? Еще одна? Или новый акт старой? Макс всегда полагался на свою интуицию. В два часа ночи, когда они расстались, Макс не сомневался, что он на верном пути. Почему же он не вернулся?
Арле пытался сам себя урезонить. В последние дни у него, пожалуй, появилась болезненная склонность видеть все в черном свете. Возможно, Макс захотел довести расследование до конца. Это так на него похоже: ни за что не отступаться. Он упоминал о каком-то Жо, которого ему надо увидеть. Это уже что-то конкретное, осязаемое, это успокаивает. Найти Жо — не Бог весть какая задача.
Арле быстро оделся, запер виллу и спустился в сад. Выезжая задним ходом из гаража, он бросил взгляд на дверь в комнату слуги. Закрыта. Время — полседьмого. Салику должен бы уже быть на месте, но он не придет. Эдуар с Максом оказались правы. Салику он больше не увидит. Это тоже один из актов трагедии. Роберта, Салику, Макс. Впереди — сплошная тьма, длинный туннель, а в конце…
Арле нажал на газ.
Франсуаза открыла дверь. Арле удивился, увидев ее одетой, причесанной, накрашенной. Он последовал за ней в гостиную. Они сели рядом.
Глаза у Франсуазы покраснели, под ними выступили синяки. Лицо под косметикой было бледным. Она опять стала говорить, как ждала всю ночь, подолгу стояла на балконе. Арле представлял, как она не сводит глаз с поворота за сквером, вздрагивая всякий раз, когда влажную тьму прорывает звук мотора.
Часа в три, рассказала Франсуаза, в гостиной зазвонил телефон, и она с надеждой схватила трубку. Но это был не Макс, а кто-то желавший немедленно с ним переговорить.
— Кто?
— Он не сказал, а я от волнения не догадалась спросить. Незнакомец. Он сразу повесил трубку.
— Вы ему оказали, что ваш муж в «Калао»?
— Не помню… Да, может быть… Нет, не знаю.
В глубине комнаты приоткрылась дверь. Показалась взъерошенная головка, розовая пижама. Сонный голос спросил:
— Кто это? Папа пришел?
Франсуаза встала, поцеловала сына в лоб:
— Нет, Юбер, он еще не пришел. Иди ложись!
— А где папа?