Маска Коломбины ждет!
Прижавшись к груди Макса, Маша с наслаждением вдыхает аромат теплого медового молока, а Кристина — запах выбеленных холстов и масляных красок, исходящий от волнистых волос, упавших Якову на щеки.
— Маленькая Птичка, ну-ка встань лицом к площади. Неужели я увижу в твоих глазах розовую кампанилу?
Маша смеется и прячет счастливое лицо на его груди. Безвременье настигает ее.
Яков достает из бокового кармана небольшой предмет и протягивает Кристине. Она с удивлением узнает выточенного из дерева ангела, раскинувшего еще целые крылья, и в недоумении поднимает на любимого глаза.
— Перед тем как покинуть с тобой Фрайбург, я тайно посетил Иоахима, моего духовного отца. Еще не зная, что будет помилован, священник передал обещанного тебе давным-давно, еще в Марцелле, ангела. Правда, с небольшим поручением.
Внутри него есть тайник, куда Иоахим вложил прощальное письмо к сестре. Вот здесь, смотри, — Максимильян, подцепив ногтем основание деревянной фигурки, вытаскивает небольшую щепочку и вытряхивает на ладонь сложенную вчетверо записку. — В этом грустном письме уже нет смысла, отец Иоахим спасен, пусть теперь его трогательное прощание плывет по воле волн, — говорит Макс и бросает пергамент в канал. — Держи ангелочка, и не забудь, что в нем можно спрятать какую-нибудь очень важную для тебя вещь. Очень… важную… вещь…
Резанувший слух истошный крик чайки вытолкнул Машу из волшебного сна. Открыв глаза, она несколько минут лежала глядя в потолок, постепенно возвращаясь в реальность, вспоминая минувший день.
Яркая вспышка заставила ее повернуть голову набок и счастливо улыбнуться.
Максимильян как всегда бессовестно воспользовался половиной ее подушки и теперь тихо посапывал, наслаждаясь утренней грезой. Его нежные губы, вернувшие ее вчера в сказку, улыбались во сне.
— О боже! — прошептала Маша. — Значит, это все правда…
Стараясь не шуметь, она осторожно приподнялась с кровати и подошла к узорчатому окну. Стая чаек кружилась над маленькой площадью перед отелем. Двое детей, стоящих у круглого колодца, кормили птиц хлебными крошками, подкидывая их вверх.
Маша дотронулась руками до оконной рамы и прильнула щекой к прохладному стеклу. Среди черепичных крыш сияло ясное голубое небо, раскинувшееся без конца и края, отраженное в бесчисленных каналах, прорезавших город словно кровеносная система.
Наступило утро новой жизни.
— На тебя удачно упал свет, любовь моя! — послышался голос проснувшегося художника. — И, как обычно, мне не хватает камеры, чтобы запечатлеть твой ускользающий образ.