Римо посмотрел на арабов сверху вниз, будто прикидывая, где здесь лучше всего поставить для них стойло. Потом нагнулся и вынул изо рта Ахмеда дула обоих револьверов.
— Вот так-то лучше, — сказал Римо. — Стало быть, вы не очень любите американцев? Это несправедливо.
Махмуд отрицательно замотал головой, а Ахмед громко завопил:
— Нет, нет, нет! Мы любим!
— То-то же! — сказал Римо. — Когда Америку ругает американец, это одно дело. Другое дело — вы! Все понятно?
Махмуд и Ахмед закивали так энергично, что стукнулись затылками о стену позади.
— Хорошо, — сказал Римо. — Теперь надо сделать так, чтобы вы это запомнили. Навсегда.
Глава ливийской делегации Ференчи Барлуни, перебравший на приеме шампанского, спал на полу за дверью, ведущей в ливийский сектор. Но странные звуки из коридора достигли его сознания, и он проснулся.
Барлони не знал, как долго здесь пролежал. Он поморгал глазами и потряс головой, чтобы прийти в себя, однако странные звуки не прекращались.
Охранники! Больше некому! Сейчас он им покажет! В следующий раз они хорошенько подумают, прежде чем нарушать сон дипломата.
Разъяренный, он встал на ноги, подкрался к двери и выглянул в холл.
Двое его телохранителей, Ахмед и Махмуд, сидели на полу, прислонившись к стене, и пели. Это как же надо надраться, чтобы запеть на посту!
При виде Барлони оба стража виновато улыбнулись, но продолжали петь:
Америка, Америка,
Где золото хлебов,
Где синих гор величие
Над щедростью садов.
Америка, Америка...
Больше в холле никого не было.
Римо отыскал подсобное помещение возле ливанского сектора, из которого открывался тайный проход, и вошел в него, не раздумывая, зачем это делает. Он не трубил на всех углах о тайных ходах на судне Нужды нет! Какое ему дело до того, что чьи-то агенты просверлят дыру в днище и потопят корабль? Что ему за печаль, если утонет вся треклятая иранская делегация, если зануду Смита проглотит кит, который будет потом мучаться от изжоги до конца своих дней, если все делегаты пойдут на корм акулам?
Ему теперь все равно. Они с Чиуном выживут, а все остальные... Да пропади они пропадом! И Чиун тоже, если уж на то пошло!
Но тогда зачем он сюда пришел? Зачем проламывает дыру в стальной стене, за которой находится тайный проход? Единственным человеком на корабле, который интересовался этими проходами, был Смит, а Римо с ним больше не связан. Он больше не работает на Соединенные Штаты.
— Я — перс, — сказал он, обращаясь к оторванному стальному листу. Слышишь? Я — перс. Разве может американец вырвать вот такой кусок стали и открыть проход в стене?