Эми Дезайри Стивенс, которая одевалась не так ужасно, как предыдущая Первая леди, и не умела ездить верхом, как другая Первая леди, уже была на взводе, если не сказать свирепа. Нескончаемые тяготы и неурядицы предвыборной гонки не пошатнули присущего ей самообладания и присутствия духа, и теперь благоразумная и привлекательная дщерь четвертого богатейшего человека в Миннеаполисе — и после двух десятков лет брака сохранившая привлекательность и благоразумие — просто по инерции продолжала поддерживать супруга и смирилась со своим положением. Она была гостеприимная хозяйка, любвеобильная мать, тонкий политический советник и решительная поборница прав американских индейцев, а в общем оживленная и (или) страстная, в зависимости от места и компании, в которой она оказывалась. В эти дни она к тому же беспокоилась о муже и стране — своем муже и своей стране. Она всеми фибрами души ненавидела сенатора Бейлора Колдуэлла.
Но Винс Бономи ей нравился, и именно по этой причине президент пригласил его на семейный ужин. Это была не самая веселая трапеза четы Стивенсов за время их пребывания в Белом доме, но она стала бы просто невыносима, если бы ее с ними не разделял старый друг. Разумеется, Эми Стивенс сразу почуяла, что что-то стряслось — нечто весьма серьезное. Разумеется, она не стала задавать вопросов, ибо если президенту Соединенных Штатов хотелось бы с ней что-то обсудить, он бы так и сделал. Вероятно, это как-то связано с предвыборной кампанией, рассудила она, рассеянно жуя кусок орегонской форели, потому что если бы закавыка имела политический характер, на ужин был бы приглашен Рей Гамбинер, или Билл Фрост, или же этот учтивый хитрюга-сенатор из Кентукки.
Из пятерых сидящих за столом лишь двое голодных подростков наслаждались едой. По всем законам американской политики детей Стивенса должны были звать Билли и Нэнси, или Том и Барби, или Тед и Триша. На самом же деле их крестили под именами Дуглас и Сэллиэнн, но они оба были милы, точно и впрямь носили одно из упомянутых здоровых имен, и всегда отличались отличным аппетитом.
Людей, севших ужинать в «Гадюке-3», не особенно поразили размороженные полуфабрикаты, которые Делл для них разогрел, но все же беглецы вынуждены были честно признать, что эта еда выгодно отличалась от той, что им подавали в «доме смерти». Что бы там ни утверждали народные предания, тюремные пайки смертников в Монтане, а также порционные блюда в придорожных харчевнях, где питаются водители дальних трейлеров, — как, впрочем, и люди, подобные предания распускающие, — обильны, но безвкусны. Гастрономические качества пищи могли бы улучшиться, если бы кто-нибудь пожаловался властям или если бы кулинарные эксперты из «Путеводителя Мишлена»