- Бондс.
Голос Куинна достигает темных закоулков моего разума, и я возвращаюсь на место преступления. Офицеры фотографируют сцену в первоначальном состоянии, прежде чем приступить к детальному изучению. Мой взгляд постоянно замирает на теле. Куинн уже рядом с ним, это его право первенства.
Я осторожно двигаюсь через комнату, стараясь никому не помешать, мой пластиковый костюм шелестит в неподвижном воздухе, когда я маневрирую между разбитыми картинными рамами и лужами крови, направляясь к подвешенному трупу.
Когда Эйвери приезжает и начинается экспертиза, мне не нужно уточнять. Мне не нужно спрашивать о том, что было сделано с жертвой.
Мои глаза застывают именно на том, на что Куинн так не хочет смотреть. На том, от чего он так старается не отворачиваться.
- Та графиня, - говорит он с отвращением в голосе. – Она славилась этим?
- Да, - отвечаю я просто.
- Это какой-то ад, - выдыхает он.
И нет лучшего слова, чтобы описать то, что видят наши глаза. Ад. Это Ад. Я никогда не сталкивалась со случаем, когда убийца изувечивал гениталии жертвы. И я не хотела спрашивать Куинна, были ли подобные случаи в его карьере. Прошлый опыт не будет иметь никакого значения, невзирая ни на что. Почерк садиста, решившегося на такую экстремальную пытку, выдает в нем совсем другого человека, не того, чей профайл я уже составила для этого дела. Он подражатель. Пытки – его подпись. Но даже она, не его собственная.
Вокруг, по-прежнему, царит тишина. Мы смотрим на самую избитую и израненную сокровенную часть потерпевшей. Помимо многочисленных порезов, покрывающих тело, на нем есть ожоги, что делает ее нижнюю часть практически не идентифицируемой как женскую. Прямо сейчас я благодарна за кровь, которая скрывает большинство ее травм.
- Сюда, - кричит кто–то со стороны спальни.
Без слов Куинн и я направляемся в сторону хозяйской ванны, посмотреть, что привлекло внимание.
- Не сливать воду из ванной, – инструктирует Куинн, – я хочу, чтобы сначала все изучили. Осмотритесь внимательно вокруг жертвы.
Купание в крови. Поэтично. Вторая жертва, словно воплощение легенды о Батори. Вымышленные картины, которые изображали графиню в качестве создания ночи, осушающую женщин и купающуюся в их крови. Я потерялась в значениях, я была несколько озадачена тем, почему преступник, действующий обычно так быстро, в этот раз поступился своими стандартами подражания и вымысла… до тех пор, пока мои глаза не различили жестокость, замаскированную под этими красными украшениями.
Один длинный зубчатый шрам пересекал ключицу жертвы. Он пожертвовал красотой убийства, чтобы оставить сообщение. Получатель – я. Воздух становится густым, мои легкие не позволяют мне вздохнуть. Ванная комната так мала… слишком много людей вокруг. Вся эта квартира, как могила, темная и сырая, вытянутая по форме.