Хотя мистер Мэттьюс достаточно хорошо относился ко мне и моему отцу, ему явно не хватило терпения на Джэйса, который стал неуправляемым, стоило папе остановить машину. Он не хотел сидеть, бегал по окрестностям и постоянно оглядывался, словно ожидая, что из леса в любой момент выскочит черный медведь. Когда мистер Мэттьюс рявкнул на Джэйса во второй раз, папа сказал, что нам пора.
Мы отвели Талли пообедать в ресторан под названием «Кухня Кэнтукки», намеренная опечатка в названии которого меня сильно раздражала. К моему удивлению, Джэйс провел большую часть обеда, убеждая родителей позволить Талли вернуться обратно с нами. Он был убежден, что ей не место в том мире. Папа терпеливо пытался объяснить, что хоть жители Аппалачей вели немного другой образ жизни, это не значило, что они плохие.
В конце концов, мы привезли Талли к дому ее отца, где мы распрощались в слезах. Джэйс дулся на заднем сидении. Когда Талли попрощалась с ним, он сжал ее в удушающих объятиях и сказал:
— Ты наша, а не их.
Тогда я думала, что это очень мило, и мы ее настоящая семья. Конечно, я не знала про оборотней, Провидиц и стаи. Не понимала, что он говорит о ней как о собственности.
Черт. Я не до конца понимала, с чем мы имеем дело, но была уверена, что моя подруга не вещь.
— Тал, где ты хочешь остаться?
— Здесь. — Она слегка подняла голову. — Я хочу быть с тобой, в твоей Стае.
— Хорошо. — Я была рада, потому что не знала, как мне пришлось бы вести себя наедине с Джэйсом и Чарли. Особенно с Чарли. — Значит, остаешься.
Джэйс напрягся.
— А что мы будем делать, когда за ней явится вся стая Мэттьюс? Сколько их, двадцать? Двадцать пять?
— Восемнадцать могут превращаться, — ответила Талли. — Есть еще четыре мальчика, но им до превращения еще несколько лет.
— Восемнадцать против трех. Я не силен в математике, но, кажется, расклад сил не в нашу пользу.
Я плюхнулась обратно в кресло.
— Какие у нас варианты?
— Вернуть ее Тоби, который ее купил, или нас разделает стая деревенщин.
— Она не рабыня, Джэйс. Она остается здесь.
— Причем тут рабство? Она Провидица. Таковы правила.
Внезапная вспышка гнева, и волчица под моей кожей зашевелилась.
— Плевать на правила. Талли остается здесь, разговор окончен. Если хочешь, считай, что мы теперь Подпольная железная дорога[4] для Провидиц.
— Ты не знаешь, что творишь.
— А ты меня бесишь.
Мои ногти впились в столешницу, что поразительно, учитывая тот факт, что ее даже ножом было сложно поцарапать. Я бы поразилась, но теперь была рада, что мне было куда впиться когтями кроме миленького лица своего брата.