И выйдя из-за стола, я направилась прочь, но у лестницы обернулась, чтобы остановиться, в изумлении глядя на герцога. Последний представитель военной династии Грэйд улыбался. Лучезарно, широко и весьма довольно. Он словно наслаждался услышанным и происходящим. Ни гнева, ни ярости, ни злости… он…
— Вернитесь за стол, Ариэлла, — несмотря на улыбку, голос был ледяным. — И я обещаю забыть все ваши далекие от почтения слова.
Мне стоило подчиниться, так повела бы себя леди, но вместо этого я с вызовом напомнила:
— Ваши обещания ничего не стоят, лорд оттон Грэйд! Что касается забвения — вам не свойственно прощать, и вы крайне злопамятны!
И развернувшись, я начала спускаться по лестнице. Но стоило сделать шаг, как произошло странное — теплый ветер, почти осязаемый, закружил вихрем вокруг меня. И это не было духом ветра — иное что-то, не живое, но наполненное силой.
— Моя дорогая, — вихрь растворился в воздухе, а ледяные пальцы лорда Грэйда сжали мое запястье, — если уж вы решились на злословие, имейте честь смотреть в глаза человеку, коему с таким наслаждением вещаете «истину».
Развернувшись, я запрокинула голову, посмотрела в черные глаза герцога и напомнила:
— Во время произнесения своего гневного монолога я имела неудовольствие взирать в ваши глаза.
Мы стояли на лестнице — я на ступень ниже, лорд, и так значительно превосходящий меня в росте, сейчас казался просто громадным. И он, видимо, обратил на это внимание, потому что спустился на три ступени, остановился, взглянул на меня, осознал, что теперь наши лица находятся на одном уровне, а затем… Сильные жестокие пальцы скользнули по моему плечу, руке, сжали запястье, и, дернув на себя, герцог произнес:
— Ариэлла, — лицо его светлости казалось совершенно бесстрастным, — я все же убежден, что ярость значительно ярче демонстрируют иные действия, нежели исключительно злословие.
— На что вы намекаете? — воинственно поинтересовалась я.
Легкая усмешка и невероятные слова:
— Ударьте меня.
Потрясенно смотрю на герцога.
— Хотя бы попробуйте, — он продолжал улыбаться.
— Полагаете, что, опустившись до вашего уровня, я более не буду вас презирать? — знаю, что жестоко, но на сдержанность моих душевных сил уже не хватало.
Лицо лорда потемнело, и ответил он, не скрывая холодной ярости:
— Полагаю, что это позволит вам оставить попытки следовать линии поведения благочестивой воспитанницы монастырского лицея. И быть может, мне удастся увидеть наконец ту самую Ариэллу Уоторби, которой вы были от рождения. Потому что от монашки я уже устал.
Я попыталась вырвать руку из жестких пальцев, но попытка не увенчалась успехом, и мне пришлось ответить: