Но далее мне пришлось вжаться как в подушку, так и в перину, вследствие того что герцог не просто навис — склонился надо мной и произнес:
— Во избежание дальнейших беспочвенных обвинений, леди оттон Грэйд, мне, вероятно, следует сообщить, что погибла всего одна моя невеста, и то — исключительно вследствие своей невероятной глупости. — И мне улыбнулись ядовито и зло, чтобы продолжить: — Видите ли, моя драгоценная леди, я крайне разборчив. Крайне! Я не терплю откровенной глупости, излишней манерности и чрезмерной лживости, разбавленной лестью.
Признание герцога потрясло меня до глубины души. Действительно потрясло, я… несколько мгновений не знала, что на это сказать, то приоткрывая рот, то вновь смыкая губы и чувствуя себя крайне неловко как под пристально-насмешливым взглядом лорда Грэйда, так и от лицезрения его ухмылки, однако на этом речь его светлости не была закончена.
— И теперь, когда мы выяснили сей незначительный для меня и весьма важный для вас факт, мне хотелось бы вернуться к мыслям о вашем самоубийстве, Ари. — Улыбка приобрела угрожающий оттенок. — Исключительно в качестве предупреждения — отныне за вами будут следить. Постоянно. Мне искренне жаль, что возникла необходимость вторгаться в ваше личное пространство, но именно вы не оставили мне выбора, я же, в свою очередь, не предоставлю его вам. И если вы по какой-либо причине решитесь на этот, с вашей точки зрения, простой и безболезненный выход, гарантирую — я устрою вам более чем болезненное покаяние, леди оттон Грэйд, болезненное настолько, что жизнь в любых условиях покажется вам божественной благодатью.
Все это он произнес в тоне учтивой любезности, том самом, что принят для бесед в свете и не применяется в военной жизни. А после, все так же опираясь на локоть, остался нависать надо мной, с откровенным удовольствием наслаждаясь реакцией, вызванной его словами. Его ужасающими словами. Но, несмотря на сказанное лордом, я не могла не задать вопрос:
— Лорд оттон Грэйд, вы утверждаете, что все ваши невесты… живы?
— Лгать вам мне нет смысла. — Он улыбнулся шире. — Ложь используют те, кто лишен иных рычагов воздействия, у меня же их предостаточно для того, чтобы позволить себе столь изысканное удовольствие, как честность.
— Честность?! — Я нервно сглотнула. — Что ж, я буду искренне благодарна, если приступ вашей честности распространится на еще один мой вопрос. Почему же вы, находясь в столь стесненных необходимостью продолжения рода обстоятельствах, допускали подобную… разборчивость?
Едва заметно передернув плечами, лорд оттон Грэйд окинул меня взглядом, взглянул в глаза и произнес: