– А кто же еще, – откликнулся Римо, который понятия не имел, что такое ООП. – Я с самого начала знал, что без ООБ дело не обошлось.
– ООП! – поправила его Зава. – Организация освобождения Палестины. Римо, вы меня удивляете! Я думала, что вы в курсе дел...
Они шли по Аленби-роуд, где было более сотни книжных лавок и магазинчиков, в которых израильские военные и гражданские лица, а также арабы, итальянцы, швейцарцы и все остальные приобретали и обсуждали содержимое более двух с половиной сотен еженедельников, ежемесячников, ежеквартальников, а также ежегодников, издаваемых в этой стране. Независимо от темы дискуссии все они были удивительно похожи друг на друга.
– Я расскажу вам то, что я знаю, – запальчиво отозвался Римо. – Похоже, все в этой стране знают, кто я такой. Вот нам конспирация и секретность! Кое-кто попытался меня убить. Да уж, работа секретного агента нынче сильно отличается от того, что было раньше.
– Я, например, не знаю, кто вы такой, – возразила Зава.
– Человек, который прибыл защитить ваши атомные бомбочки, – сказал Римо.
– Какие такие бомбочки? – удивленно переспросила Зава.
– Те, о которых я читал в журнале «Тайм», – сказал Римо.
– Кто верит тому, что написано в журнале «Тайм»? – откликнулась Зава.
– Но все-таки они у вас есть? – спросил кротко Римо.
– Что у нас есть? – спросила Зава.
– Кстати, я давно хотел узнать, почему евреи всегда отвечают на вопрос вопросом?
Зава засмеялась.
– Кто сказал, что евреи всегда отвечают на вопрос вопросом? – сказала она.
Они оба рассмеялись, и Римо спросил:
– Кто хочет это знать?
– Кто знает? – Зава засмеялась еще сильней.
– Кого это интересует? – спросил Римо, и Зава залилась смехом так, что из глаз у нее потекли слезы. Она пыталась захлопать в ладоши, но никак не могла попасть ладонью в ладонь. Наконец-то, решил Римо, его час настал.
Он наклонился и прошептал ей в ухо:
– Меня прислали оберегать ваши бомбы. Хотите, я покажу свое большое красное удостоверение?
Зава вскрикнула от восторга и чуть было не упала. Римо улыбнулся и вовремя поддержал ее. Она же, побагровев, как свекла, сотрясалась от хохота. Прохожие улыбались и обходили их стороной.
Зава взяла Римо за руки и уткнула лицо ему в грудь. Ее снова охватил приступ смеха, и она в изнеможении колотила его по лопаткам.
– Ой, не могу! – стонала она. – Но – хи-хи-хи! – могу сказать одно – ха-ха-ха! – И она громко икнула.
Римо понял, что воспользоваться ее состоянием вряд ли удастся. Он продолжал улыбаться и поглаживать ее по спине, пока она окончательно не пришла в себя. Внезапно он почувствовал, как она напряглась и высвободилась из его объятий. На лице Завы промелькнула тень испуга. Она снова вернулась в свое прежнее обличье девушки-солдата, только солдата, одержимого икотой.