– Забавный. Мне он даже понравился, – сказал Римо.
– Там неудачный конец, и его следует изменить. Вот так, например. – Ванда подняла пистолет, который держала обеими руками, и, закрыв один глаз, прицелилась в Римо.
Он внимательно следил за ее ногами, ожидая, когда напряжение мускулов покажет, что она действительно приготовилась стрелять. Едва различимые мышцы на икрах напряглись.
Римо поднял глаза.
– Умри, ублюдок несчастный! – крикнула Ванда.
Внезапно Римо сделал выпад. В правой руке у него мелькнула напоминавшая рапиру кочерга. Ее конец закупорил ствол пистолета как раз в тот момент, когда Ванда спустила курок.
Боек ударил по капсюлю, и пуля, блокированная кочергой, взорвалась, изуродовав Ванде лицо. Она сделала шаг назад, поскользнулась на кафеле бассейна и рухнула в воду, в предсмертной судороге сжимая пистолет, из которого все еще торчала кочерга. Металлические предметы тут же пошли ко дну, а Ванда всплыла на поверхность, словно дохлая рыбина, глядя на Римо пустыми глазницами обезображенного лица.
– Все хорошо, что хорошо кончается, – подвел итог Римо.
Разговор, который обещая быть очень скучным, на самом деле таковым не был, потому что старик-кореец говорил о том, что Рэд Рекс считал самым главным на свете. Кореец говорил о нем.
– Но должен признаться, – сказал вдруг Чиун, – что не все в вашем сериале мне нравится.
– Что же вас не устраивает? – с искренним интересом спросил Рэд Рекс.
– Чрезмерное насилие, – ответил Чиун. – Просто ужасно, что в столь прекрасные картины вторгается насилие.
Реке попытался сообразить, о каком же таком насилии ведет речь старикан, но не смог припомнить ни драк, ни стрельбы. У доктора Уитлоу Вьятта была самая бескровная операционная в мире, а самое большое насилие, какое он только себе позволил, – это порвать испорченный рецептурный бланк.
– Что конкретно вы имеете в виду? – наконец спросил он.
– В одной из серий вас ударила медсестра. – Чиун внимательно посмотрел на Рекса, пытаясь понять, помнит ли он этот эпизод.
– Ах, это!
– Да, именно так. Подобное насилие просто недопустимо!
– Но ведь это была всего лишь пощечина, – произнес Рэд Рекс и тут же пожалел о своих словах. По выражению лица Чиуна он понял, что тот воспринял эту пощечину по меньшей мере как третью мировую войну.
– Все верно. Но за пощечиной может последовать более серьезный удар. За ударом – нокаут. Вы и опомниться не успеете, как на вас посыплется град пуль.
Рэд Рекс кивнул. Старик говорил совершенно серьезно.
– Не волнуйтесь, если такое еще хоть раз повторится, я с ней разберусь. – Актер поднялся с места и встал в стойку карате. – Один удар в солнечное сплетение, и она уже больше никогда не поднимет руку на врача.