Как сладко говорить гадости в лицо вышестоящим, если это самое лицо ничего тебе сделать при этом не может.
– Мда?.. – монокль выпал из глазницы монарха, раскачиваясь на тонкой золотой цепочке. Озадачился император.
– Так точно, государь, – напомнил императору его адъютант, – Имперский рыцарь барон Бадонверт в январе этого года вчистую уволен с воздушного флота в отставку по причине несоответствия службе из-за многочисленных ранений.
– А теперь ты кто? – не унимался монарх.
Аршфорт за спиной императора только глаза закатил под брови.
Молас вообще прикинулся ветошью с краю императорской свиты.
– Осмелюсь доложить, ваше императорское величество, в настоящее время я состою на службе в гвардии рецкого герцога, в должности командира «Железной» бригады в чине гвардейского майора, – отчеканил я строго по-уставному.
– А как же твои несовместимые со службой раны? – голос императора закипел подозрением с некоторой долей ехидства.
– В начале октября я прошел медицинскую комиссию во Втуце, и она признала меня годным к занятию командных должностей. Горы лечат, ваше величество.
Черте что… драгоценное время тикает, а меня тут мордуют по каким-то бюрократическим придиркам.
– Ладно, раз так, – разом успокоился император. – Ремидий известен своей добротой. А ты у него еще и в камергерах ходишь, не так ли?
– Так точно, ваше величество.
– Хорошая идея, – улыбнулся монарх и снова вставил монокль в глазницу. – Надо и мне половину моих камергеров загнать в окопы. В воспитательных целях. Но мы отвлеклись. Кто пилот этого аппарата?
Мой сосед по подпиранию аэропланного крыла сделал шаг вперед и откозырял.
– Я, ваше императорское величество. Мичман воздушного флота Йозе Гоффен. Откомандирован командором Плотто на калужский авиазавод в качестве летчика-испытателя аппаратов тяжелее воздуха. На данном аппарате конструкции барона Бадонверта мной сегодня совершен тридцатый вылет.
– Аппарат тяжелее воздуха? Летает? А мне, адмиралу неба, никто ни слова. Безобразие…
Император был искренне возмущен.
– Осмелюсь доложить, ваше императорское величество, – четко барабанил слова мичман, – данный аппарат не выставлялся на комиссию по принятию на вооружение и только проходит окончательные войсковые испытания, к тому же является собственностью барона Бадонверта. Впрочем, как и калужский завод по их производству.
Накрылся вылет. У меня опустились плечи. Все насмарку идет, когда операция запланирована по часам и даже минутам. Принесла же монарха нелегкая в самый неподходящий момент. Вот и воюй в такой обстановке!
А мичман-то сияет так, хоть от лица его прикуривай. Сподобился монаршего внимания и млеет.