— Налей, пожалуйста.
— Может, если вы приляжете, вам станет лучше, миссис Нортроп?
— Скоро я так и сделаю, а пока… — И помахала пустым бокалом.
Верно, что постель — лучшее лекарство от мигрени; просто лечь на спину, успокоиться и бороться с накатывающимися волнами тошноты, лежать тихо, не двигаться, не думать. На кухонных стенах цвета сливочного масла висело две картины в рамках. Нежный рисунок цветка и рисунок Салли, сделанный несколько месяцев тому назад. На нем было изображено лицо девочки с каким-то подобием звезды над бровью. Когда Салли принесла его из детсада, Беверли спросила, что это за звезда.
— Это муха, — ответила Салли.
— А почему у девочки муха на лице?
— Потому что она вышла на улицу, мамочка.
Ясность детской логики потрясла Беверли, которая никогда так не ощущала запутанности жизни, как в последние два года: с тех пор, как Питер начал работать у Тони Эллиота и перестал спать с нею. Сначала она была озадачена таким резким разрывом, потом растерялась, потом огорчилась, потом впала в истерику, потом снова озадачилась, и это безумие длилось до тех пор, пока все эти чувства не слились в какое-то внутреннее чудовище, которому не смогла дать имя. Беверли не могла толком думать, не знала, что делать, не видела выхода из лабиринта, она была в ловушке и с логической неизбежностью вновь и вновь приходила к единственному решению: завести любовника.
Она считала это простым решением, однако сложность была в поиске подходящего объекта. Легко подумать, да трудно выполнить. Беверли думала, что если начнет осуществлять свое решение, то ей удастся чего-то добиться от мужей Бетти, Юнис, Кетти, Петси, Сэнди, Ди-Ди, Джиджи или Марни, но сколько для этого нужно было приложить усилий! Это было выше ее сил, и ее позицию сильно ослабляла одна жуткая мысль: она просто потеряла ощущение своего пола. Ей чудилось, будто двадцать пять лет тому назад кто-то зашил ей влагалище и оно никогда уже не раскроется. Это было ощущение льда, мрака, смерти. Временами она плакала, и это тоже была своего рода смерть, плакала сухими глазами, потому что вся иссохла. Иссохли все слизистые оболочки, и в этом виноват Питер. С другой стороны, он находился в приподнятом состоянии духа, как будто ее воздержание давало ему силу.
Беверли иногда подозревала, что таким способом мужья и жены убивают друг друга. Сэнди однажды рассказывала ей, что в начале их брака у мужа было несварение желудка, тогда как она могла съесть семь блюд без всяких проблем. А затем обнаружилась интересная вещь. Желудок Сэнди начал портиться, и через десять лет они поменялись ролями. У Сэнди была открытая язва желудка, она была вынуждена сесть на строгую диету, а муж повсюду похвалялся своим «врожденным здоровьем».