Вообще-то Наташка никакой не начальник, она подруга Иры еще со школьных времен, хотя и виделись они в последнее время редко.
Теперь же вдвоем, не считаясь с субординацией, они проветривали (Аленочка не выносит нафталина), отглаживали (все время все мятое, мятое!), подшивали (Аленочка похудела! Ай-ай-ай! Это испортит ее замечательную фигуру! Вот что значит нервы!) огромную груду безвкусных, кричащих нарядов африканского племени людоедов мумба-ай-анумба, в которых «звезда» предстает перед почитателями своего таланта.
Вместе с тем, сколько бы ни оказалось работы, и она когда-нибудь да кончается. Гулять по причине отвратительной погоды никому не хотелось, осталось одно — разговоры, как водится, под сигаретку, а когда уж и вовсе тоскливо, то и под рюмашку; эстрадно-театрально-цирковая публика — это такой народ… понимать надо.
— Давай еще по одной, — заговорщически подмигнув подруге, произнесла Наташа, не вынимая изо рта сигареты, и налила в металлические походные «наперсточки» по «шестнадцать грамм» ликера. Курить и попивать ликерчик Иринина подруга могла всегда.
— Диабета у нас не будет? — спросила Ира полушутя, полусерьезно, не вполне разделяя пристрастия «начальства» к столь приторно-сладким напиткам, — уж выпить, так водки или лучше сухого, можно пива, но лизать по капельке сусло из патоки… брр!
Наташа засмеялась:
— Не будет. И даже не слипнется ничего.
Они чокнулись (смешно, знаете ли, по двадцать пятому разу за вечер), выпили и закурили.
— Ну что, подружка-нюшка, — спросила Наталья. Она грубовата, голос с хрипотцой, резкий, худая (высоковата для своей комплекции и немного горбится), язвительная, но (кто-кто, а Ира это знает) добрая. — Замуж, значит, больше не хотца?
Ирина резко покачала головой, но, чувствуя насмешливый взгляд, подняла глаза.
— Надоело все, понимаешь? — сказала она с некоторой запальчивостью, как бы оправдываясь. — Надоело.
— Что?
А и правда, что? Ира, которая минуту назад прекрасно знала, что ее не устраивало в Лёне, и могла, если бы такое потребовалось, составить целый список недостатков «мужа», теперь не знала, какой из них поставить в этом перечне номером один.
— Просто надоел, — честно призналась она и, думая, что подруге, как любому нормальному (мы почему-то склонны в некоторых ситуациях считать окружающих нормальными, то есть читай — толстокожими прагматиками) человеху, подобного объяснения окажется недостаточно, добавила, отчего-то с нотками обиды в голосе: — Сказала же ему, что замуж за него не пойду, ребенка рожать не стану, мне одного по гроб жизни достаточно, его бы вырастить.