– Агента зовут Римо, – сказал он незнакомцу. – На пленке – его изображение.
Фигура кивнула.
– Значит, порешили? – сказал Бейнс.
– Готовьте статую.
– А если у вас сорвется?
– У меня никогда ничего не срывается.
Бейнс хотел уже уходить, но в последний миг заколебался.
– Я вас еще увижу?
– А вы хотите?
Бейнс проглотил слюну и сказал:
– Не знаю. Не уверен. И все-таки скажите – зачем вам так нужна статуя? Она не стоит миллиона долларов.
– Я хочу многого... в том числе и тебя.
И фигура стала медленно разоблачаться.
Пошатываясь, Римо как безумный брел по улице. Единственные звуки, которые слышал он в этом спящем городе, были напряженные удары собственного сердца: оно, казалось выстукивало: “Убей для меня, убей для меня, убей для меня”.
Руки, его напряженно застыли по сторонам. Он вышагивал по улице, как человек танцующий со смертью, – безучастный, опьяневший от похоти, источника которой нег понимал. Не повинуйся, слабо посоветовал ему внутренний голос, но он был слишком невыразителен, чтобы к нему прислушаться. А потом и совсем замолк.
Из заторможенности его вывел голубь, вспорхнувший с телеграфного провода и слетевший на землю. Птица, непривыкшая к темноте, мерно заходила кругами прямо перед Римо.
– Принеси мне смерть, – вновь зазвучал в нем голос Кали.
Замерев на месте, голубь склонил голову сначала на одну сторону, потом – на другую.
– Принеси мне смерть.
Закрыв глаза, Римо произнес:
– Хорошо.
Звук его голоса, казалось удивил голубя, и тот недоуменно посмотрел на припавшего к земле человека. Но, видимо, осознав мощь этого странного создания, которое может двигаться столь бесшумно и замирать, уподобляясь неподвижному камню, голубь впал в панику и отчаянно захлопал крыльями, торопись взлететь.
Но тут Римо прыгнул, прочертив в воздухе идеальную спираль, – этому его научил Чиун, при таком прыжке на тело почти не влияли встречные воздушные потоки, тормозящие движение. Типично для техники Синанджу – легкий прыжок, все мышцы работают идеально синхронно, тело свободно вращается, руки, вытягиваясь, обрывают полет голубя, резкий захват – и шея крошечного существа сломлена.
Римо держал в руках мягенькое, еще теплое тельце, сердце его стучало так громко, что отдавало в ушах.
– Боже, что это? – прошептал он, рухнув на колени прямо посредине грязной мостовой с пятнами бензина и машинного масла. Проезжавший автомобиль свернул в сторону, объехав его, но при этом отчаянно загудел, от чего в ушах у Римо зазвенело. Постепенно звон прекратился, замедлилось и сердцебиение. В ночной тишине вновь разлилось спокойствие, а он стоял, держа в руках мертвую птицу.