Из толпы вышла Бостан, она вела за руку смущенную подружку Айгуль.
— Пишите нас, — Бостан, зардевшись, взглянула на Ашира, стоявшего рядом с Игамом и Мариной. — И маму мою… Сюда она не пришла, прихворнула, но сказала, что тоже будет учиться…
Толпа молчала. Больше никто не сходил с места. Сколько ни взывала Марина к собравшимся, они как бы не слышали ее, однако не расходились, ждали, что же будет дальше.
Ашир отыскал глазами в толпе Агали Ханлара, вопросительно взглянул на него. Тот, оглядевшись по сторонам, покряхтел, потоптался на месте, промолвил:
— Это правильно, что знание — половина ума, — Агали вышел на середину мейдана, достал из кармана красный пропуск, ленинскую записку и, волнуясь, продолжил: — Сказать — язык сгорит. Смолчать — хуже, душа сгорит! Да, люди… Три года назад я ездил в Москву, разговаривал с самим Лениным. Тогда еще он живой был… Земля ему пухом… Весь простой люд горевал о его кончине…
Толпа загудела, как встревоженный улей. Аксакалы, приставив ладони к ушам, чутко вслушивались в слова Агали Ханлара:
— Советская власть — это мы с вами: я, ты, он, мы всем аулом… Посудите сами… Разве справедливо, что дети бедняков от голода пухнут, а в байских домах дети от серого пшеничного хлеба отворачиваются? А почему? Да все потому, что у бедняка по земле межа вьется, а по байской вода льется…
Агали Ханлар достал из кармана старый выцветший платок, утер пот с лысой головы, лица и, облизав языком обветренные губы, продолжил:
— Вождь, как восточный мудрец, говорил: знания счастье приносят… А эти люди из города — не беда, что узбек, а его жена русская, — наш Ашир, сын Тагана, — они и есть ученики Ленина! Пиши, дочка, мое имя!..
И дайхане — правда, почти все беднота — последовали примеру Агали Ханлара. Но тут кто-то закричал:
— Ашир, а ты что скажешь? Мы тебя хотим послушать…
— Он сам не умеет, — ехидно вставил Атда-бай, ткнув в сторону Агали Ханлара тутовой клюшкой. — Вон за него голодранец краснобайствовал! Думаете, умом обзавелся?! Он же с языка Ашира говорил. Сам Ашир тоже чужим умом живет…
— Да, вы правы, Атда-бай, — Ашир вышел на середину мейдана. — Агали Ханлар говорил устами всех батраков, безземельных дайхан, а голодранцев, как вы называете, в ауле куда больше, чем богатеев… Мы земли ваши отберем. Сегодня же! У истоков горной реки Алтыяба теперь будет стоять мираб — распределитель воды — из бедняков. Как, люди, вы согласны, чтобы воду распределял Агали Ханлар?
— Согласны, согласны… — негромко прокатилось по толпе. — Сколько можно нашу кровушку пить?!
— Не согласны! — взревел Атда-бай. — Пусть комиссия решает… И наша партячейка против!