— Очень интересно… — произнес Петр Васильевич и полез в папку, дивясь тому как аккуратно и толково заполнены бумаги. Никакой спешки и нервов. Понятно, что этот юный моряк переписывал документы начисто перед подачей. Но все равно, приятно. А вот и досье. — Ого! Вы даже смогли достать фотографии! Поразительно!
— Я старался. Мне совсем не хотелось, чтобы брат из-за этих блаженных погиб или совершил что-нибудь непоправимое.
— И что же? Он сохранил с ними контакт?
— Нет. Хотя они пытались несколько раз с ним восстановить отношения. После этих неудач за ним просто присматривали. Мало ли — побежит к вам.
— Хм. А чем он, вы говорите, сейчас занят?
— Наукой. Пытается найти материальный носитель наследственности на уровне молекул.
— Неплохо, неплохо… — покивал генерал-майор. — Что же, вы проделали огромную работу. Я впечатлен. Не ожидал от моряка такого внимания к нашим делам.
— Говоря по чести, я не понимаю, отчего в нашем обществе к столь важной профессии, как ваша, такое напряженное отношение. Вы ведь стараетесь препятствовать врагам тайным. Это особое поле боя, бросать которое нельзя ни в коем случае. Если, конечно, мы не хотим, чтобы наши противники нанесли через него сокрушительный удар по державе.
— Вы правы, — тяжело вздохнув, согласился генерал-майор. — Работа сложная и важная. Но наши соотечественники считают, почему-то ее презренной.
— Мне иногда кажется, что это обычная трусость.
— Трусость?
— Да. Трусость и безответственность. Ведь сотрудничая и помогая жандармерии можно оказаться в непростой ситуации, когда окажется необходимо выбирать, кто ты — друг врага или предатель друга.
— Хм. Пожалуй, — улыбнулся генерал-майор. — А вы, как я вижу, свой выбор уже сделали.
— Да. Потому что я понимаю — несчастье одного — ничто, по сравнению с несчастьем многих. А все эти революционные порывы есть следствие работы иностранных разведок, которые стремятся посеять в России смуту, а если удастся, то и развалить ее.
— Но прибыли вы ко мне тайно, — лукаво подмигнул Оржевский.
— Разумеется. Такая моя позиция, безусловно, вызовет раздражение и неудовольствие в обществе, которое привыкло фрондировать не по убеждению, а по моде. А мне работать с этими людьми.
— Разумно, — кивнул Петр Николаевич. — Однако, если то, что вы смогли узнать, окажется правдой, я буду вынужден донести Его Императорскому Величеству о вашей помощи. И уверен, он пожелает наградить вас.
— Если это можно, то мне хотелось бы избежать огласки. В конце концов, я могу подать прошение о рассмотрении какой-либо новинки во флоте. Мне не сложно. Идей изрядно. И вот за них можно и награждать.