— Объясни, будь любезен, что значит твоя истерика? — отчужденно произнесла Марта, прижимая к груди сына. — Я не понимаю…
— Ах, не понимаешь? А что такое антинемецкая пропаганда — понимаешь? Клевета на политику Великой Германии — это тебе понятно? С кем ты болтаешь о зверствах немцев в Польше? О концлагерях, о массовых расстрелах?
— Я?! — Марта не на шутку растерялась. — Я здесь вообще никого, кроме господина Шольце и его жены, не знаю. Господи… Неужели и он?..
— Слушай, ты в конце концов соображаешь, где мы находимся? Какой Шольце? Какая жена? Неужели тебе надо разжевывать такие вещи? Сегодня Манфред на меня орал, как на мальчишку.
Марта была потрясена.
— Боже мой, какая грязь! — У нее от волнения дрожал голос. — Какая мерзость… Выслеживать, подслушивать, доносить… Какими же грязными делами надо заниматься, в каком болоте увязнуть, чтобы все это терпеть…
Лосберг болезненно передернулся, закрыл глаза. Лицо побелело, сделалось землисто-серым.
— Да, — едва слышно заговорил он. — Я многое готов вытерпеть от них… Я готов лизать им сапоги, лишь бы они помогли нам вернуться туда, откуда нас выгнали.
Ребенок снова заплакал, Марта сильнее прижала его к себе, словно боялась, что муж причинит ему зло.
Ненависть и любовь, жгучая жалость к себе и жгучая ревность подкатили тяжелым густым клубком, острой спазмой сдавили Рихарду горло.
В предутренней дымке плыл под крылом лес. За ним узкой полосой желтели дюны. Дальше открывалась серая, со стальным отливом гладь моря.
— Ты бывал когда-нибудь в этих местах? — спросил штурман, поглядывая вниз через прозрачный, плексигласовый фонарь кабины.
— Нет, не случалось, — безразлично позевывая, ответил пилот.
— Говорят, у них тут мировые курорты… Лучшие на Балтике.
— Все-то ты знаешь.
— Янтарный берег… Погляди, и правда янтарный…
— Берег как берег. Интересно, девки у них тоже янтарные? — осклабился пилот.
— Между прочим, здешний янтарь высоко ценится.
— Чудак. Янтарь там внизу, и девки тоже внизу. Какая тебе разница — ценится, не ценится…
— Нет, все-таки интересно. Я, когда в новое место лечу, стараюсь разузнать о нем побольше. Помню, когда в Испанию летели…
— Кажется, подходим, — перебил пилот. — Это Либава. Говоришь, разузнать побольше? А я думаю, как бы взять побольше бомб. И горючего…
— Удивительно красиво расположена. Знаешь…
— Слушай, малыш, не заткнешься ли ты на пару минут? И следи за приборами… Я пошел!
Машина круто свалилась в пике. Один за другим самолеты устремились на спящий город, сбрасывая на него серии бомб.
В конторе бывшего акционерного общества толпились рыбаки. Они обступили Артура, который кричал в телефонную трубку: