Вспыхнула жестокая мальчишечья драка. В свалке не видно было, кто наверху, кто внизу. Только все время мелькала рука Эдгара, крепко сжимавшая шлем с краской звездочкой. Наконец, Федька вырвался и, помахивая добычей, поддразнивая противника, пустился наутек с горки. Эдгар бросился за ним вдогонку, но споткнулся, упал, поднялся, размазывая по щекам слезы и грязный снег.
Марта в это время сидела в гостях у Майги — в ее маленьком закутке, отделенном ситцевой занавеской. Там стоял топчан, покрытый сшитым из лоскутков одеялом, два табурета и столик. На стене громко тикали ходики. Марте было видно, как за занавеской по горнице, гремя посудой, ходила Катерина. Доносился ее сердитый голос:
— Щей он не хочет. Видали буржуя? Тебе, может, мармаладу подать?
Федька только шмыгал носом в ответ.
— Я пойду, неуверенно сказала Марта — она хорошо понимала, что там, за занавеской говорят для нее.
— Сиди, — остановила Майга. — Погавкает и перестанет. Еще чаю вместе выпьем. Тебе все равно надо с ней как-то сблизиться. — И понизив голос, зашептала: — Ты одно пойми — нам продержаться надо. Выжить здесь. Во что бы то ни стало. Так что свою гордость попридержи.
Марта хотела возразить, но в это время хлопнула входная дверь и тут же раздался взволнованный голос бабки Анисьи:
— Катерина, наша у вас?
— Какая ваша? — насмешливо отозвалась та.
— Ну, Марта…
— И давно она стала вашей?
— Ладно тебе, Катерина, потом…
Что-то и в голосе, и в лице гостьи было такое, что Катерина смилостивилась:
— Там. Шепчутся.
Старуха бросилась к занавеске, отдернула ее и, слегка заикаясь от волнения, проговорила:
— Эдик запропал, Марточка. Нигде найти не можем.
Марта побледнела, вскочила с табуретки. Бабка Анисья виновато добавила:
— Давеча на санках катался. Вот с энтим… — бабка показала на притихшего Федьку. — И будто сквозь землю…
Катерина перестала греметь посудой, подозрительно взглянула на притихшего сына.
— Где он? — голосом, не предвещающим ничего хорошего, спросила она.
Федька на всякий случай скривил отчаянную рожу, шмыгнул носом и опасливо покосился на дверь — путь к отступлению был отрезан.
— Ну? — грозно повторила Катерина.
— Он в тайгу подался. — И, спустив голову, едва внятно пробубнил: — Я ему честно предлагал шапками меняться, а он не захотел.
Федька вытащил из-под себя буденовку, виновато положил на стол. Все невольно обернулись к заледенелому окну, за которым разыгрывалась пурга.
Эдгар, увязая в глубоком снегу, брел по тайге. Он давно потерял ориентировку и теперь, подгоняемый холодом и страхом, шел наугад, куда попало. Стоять и слушать нарастающий вой метели, наблюдать, как сгущаются зловещие сумерки, было еще страшнее. С непокрытой головой, закоченевший и всклокоченный, он еле передвигал ногами.