— Спасибо, — не без сарказма поклонился Артур. — Мне уже один добрый дядя пообещал оказать эту услугу.
Калниньш помрачнел.
— Напрасно ты злобствуешь и к человеку придираешься. У него всю семью в Саласпилсе под корень сгубили.
Артур виновато заморгал ресницами:
— Прости, не знал.
— И вообще, я тебе скажу… Нельзя смотреть на все только через свою беду — так весь мир может показаться кошмаром.
— А как иначе прикажешь смотреть? — насупился Артур.
— Не знаю. Но только надо как-то по-иному, терпимее.
— Тебе легко рассуждать.
— Кому, мне? — губы Калниньша дрогнули.
— Извини, я не это имел в виду, — смутился Банга.
— Да какая разница, это или не это? Сказал, и уже сделал больно. А сейчас больного у всех столько… К чему ни прикоснись — всюду болит.
Черный ЗИС промчался по мосту над Москвой-рекой, миновал площадь Дзержинского, подкатил к подъезду огромного серого здания. Лосев — крепкий, спортивного склада блондин лет сорока с небольшим, в габардиновом синем плаще и мягкой шляпе, терпеливо ждал, пока дежурный проверит пропуск. У входа на этаж процедура повторилась. Молоденький офицер, строго поглядывая на посетителя, сличил его внешность с фотокарточкой на документе. Последний «фильтр» был уже в приемной. Впрочем, дежуривший там лейтенант, видимо, хорошо знал вошедшего — он с улыбкой поднялся ему навстречу:
— Здравия желаю, товарищ полковник. Проходите, Георгий Павлович вас ждет.
Козырев, хозяин кабинета — он тоже был в штатском костюме, не скрывавшем, однако, четкой офицерской выправки — выглядел озабоченным и усталым. Но гостю обрадовался, усадил в углу кабинета за круглый столик, обставленный креслами.
— Не балуешь, Владимир Семенович. Редко заглядываешь. — Он тронул клавиш селектора. — Насчет чайку распорядитесь, пожалуйста. Ну, рассказывай, повествуй. Как самочувствие, настроение?
— Настроение… — задумчиво протянул Лосев. — Планету жалко.
— А-а, ты об этом… — лицо Козырева помрачнело, он покосился на веер свежих газет, раскрытых на страницах международных новостей. Сообщения о взрыве атомной бомбы над японским городом Нагасаки были отчеркнуты красным карандашом.
Георгий Павлович встал, подошел к сейфу, достал черный пакет с пачкой фотографий, положил перед Лосевым.
— Неужели оттуда? — спросил тот.
— Хиросима.
Это были снимки города, стертого с лица земли. Лосев с волнением рассматривал их.
— Как же вам удалось?..
Козырев только пожал плечами, собрал снимки и спрятал обратно в сейф.
— Знаешь, у меня все эти дни не идет из головы фраза, брошенная, кажется, Нильсом Бором… Еще до войны, когда атомные исследования только начинались. «Мы живем на острове, сделанном из пироксилина. Но, слава богу, еще не нашли спичку, чтобы его поджечь».