Артур несколько раз крепко затянулся, невозмутимо спросил:
— А чего это ты занервничал, мешаю?
— Я же сказал — не люблю, когда из меня идиота делают. Собственными руками, мозолями своими… пашу, как проклятый, и не могу позволить взять себе пару рыбин? Что это за порядки?
— Пару? Если бы пару… — Артур видел, что к их разговору прислушиваются остальные.
— Будете, значит, каждый кусок у нас во рту считать? — распалялся толстяк.
— Ты что? — помрачнел Артур. — Неужели не понимаешь, что сегодня значит наша рыба? Людям жрать нечего.
— А иди ты!.. Людям… Мне когда-нибудь кто-нибудь помогал? Думаешь, они обо мне вспомнят, твои люди? Ульманис обещал рай, немецкого порядка на своей шкуре хлебнули… А теперь? Когда же жить по-человечески?
— Да ты, я вижу, философ… Сам додумался или братец подсказал?
— Хеньку не трогай. Ты купил мне лодку? Горючее ты мне дал? То-то. Командовать все горазды.
— Лодка хорошая. Интересно, на какие шиши куплена. Не слыхал я раньше, чтобы у тебя в Риге родня была. Да еще такая состоятельная.
— Эх, дружище, собачья у тебя должность. Уж не только в рот заглядываешь — по чужим карманам начинаешь шарить. Не там ищешь — свою рыбу мы сдаем.
Илга сидела в доме Бируты за обеденным столом, проверяла ученические тетради. Хозяйка уже лежала в постели, но не спала, листала книгу. За окном шумел осенний ветер, доносился все нарастающий рокот прибоя. Илга подняла голову, тревожно вслушалась.
— Мне страшно, — сказала она, глядя в окно, за которым уже темнела ночь.
— Чего? — оторвалась от книги Бирута.
— Ну, как же… Сидим себе в тепле, а они там… — Учительница зябко повела плечами. — Я для него никто. Между нами ничего нет и никогда ничего не будет, А я с ума схожу — как он там, в этом море?
— Привыкнешь, — спокойно сказала Бирута. — Когда мой отец уходил за рыбой, и мама еще жива была…
— Что, неужели не волновалась?
— Конечно, волновалась. Только уж так жизнь устроена — кого-то ждешь, за кого-то волнуешься.
— Ты сильная, — со вздохом сказала Илга.
Бирута улыбнулась, грустно посмотрела на подружку:
— Нет, малыш, просто я больше твоего ждала. — И совсем тихо добавила: — Да не дождалась.
А в это время среди бескрайней темной круговерти волн плясал крохотный огонек. Огромные валы вырастали то слева, то справа, норовя обрушиться на утлое суденышко с его выбивающимся из сил экипажем. Они вздымали лодку на самый гребень и тут же низвергали в пучину, валили с боку на бок, зарывали носом в воду. Филипсон яростно крутил маховик, мотор то заводился, то снова глох. Хенька — он был за рулевого — пытался держать лодку против волны, но ее кренило с борта на борт.