— Я не привыкла подглядывать в чужие телеграммы. До свидания, — сухо отрезала Илга.
Она повернулась и быстро вышла из комнаты, — Артур удивленно посмотрел ей вслед. Потом бережно сложил листок и тоже шагнул к выходу.
Когда Банга открыл дверь своего кабинета, ему навстречу поднялся Калниньш.
— Ну, слава богу, наконец, — Андрис коротко тиснул ему руку. — Понимаю, ты еще не очухался, но есть один неотложный и очень неприятный разговор.
— Что такое? — насторожился Банга.
— Должен сообщить, к твоему прискорбию, что у тебя под носом завелась довольно ловкая компания.
— В чем дело?
— В чем дело? — хмуро повторил Калниньш. — Да в том, что доверяешь не тому, кому надо.
В доме Марциса опять звучал патефон. На столе стояло угощение, но на него никто не обращал внимания. Повсюду: на стульях, на кровати и даже на полу сидели рыбаки и, раскрыв рты, слушали толстяка.
— Вот такой ящик у него на столе дома, — вдохновенно рассказывал тот. — Кнопку нажал — и вдруг кино. Или концерт показывают, танцы там разные… с голыми девицами. А ты сидишь себе, пьешь, закусываешь и смотришь.
— Ну, это уж ты… — недоверчиво крутнул головой старый рыбак.
— Не веришь? Вот Хенька не даст соврать. Правда, Хенька?
Генрих не ответил. Сидя возле патефона, он разглядывал пластинки.
— А какие у них сортиры! — схватился за голову Марцис. Бог ты мой, какие сортиры. Тут белое, а тут голубое… А запах… — Марцис благоговейно прикрыл глаза.
В комнату вбежал мальчишка, отыскал глазами Хеньку, звонко крикнул:
— Дядя Генрих, вас на завод вызывают. Срочно.
Марцис недовольно повел глазами в сторону паренька, раздраженно буркнул:
— Беги обратно и скажи, чтобы катились к черту. Сегодня пусть сами грузят.
— Подожди, — поднялся Генрих, тебя кто послал, Банга?
— Да, они там с Калниньшем.
— С Калниньшем? — прищурился Генрих и обернулся к Марцису. — Понял? Майор интересуется. — Он снял очки, положил в карман. — Что ж, пойдем, потолкуем.
Когда Генрих вошел в кабинет, кроме Артура и Калниньша, он увидел там еще знакомого мастера. Видно, тот пришел прямо от коптильной печи — он сидел в спецовке, стесняясь покрытых жиром и чешуей рук.
— Присаживайтесь, — сказал Калниньш.
Генрих огляделся, ища взглядом, на что бы сесть — стульев больше не было.
— Сейчас скажу, чтобы принесли, — озабоченно поднялся мастер.
— Ничего, я тут, — заметив в углу два пустых ящика из-под рыбы, Генрих присел на один из них.
Но это не был жест скромности — напротив, Хенька с наигранно-вызывающим видом вытащил из кармана пачку иностранных сигарет, не спрашивая разрешения, закурил и небрежно бросил пачку на стол, чуть ли не под нос Калниньшу: