Трактирщика никто не слушал — возле крыльца надсадно сопел, плевался бранью и кровью яростный клубок человеческих тел. Артур в бешенстве молотил кулаками наседавших на него айзсаргов, давая выход ярости и отчаянию, накопившимся в его душе. Не уступал ему и Лаймон — он бросался от одного к другому и бил, бил, бил, словно задался целью размолоть противников в порошок.
— Господи, горе мое! — всхлипывала Зента, бинтуя Артура. Тот сидел посреди комнаты на табуретке. — Как еще голову не снесли твою глупую? Куда ты теперь такой? Как на люди покажешься?
Вид у парня был плачевный — глаз заплыл синяком, на скуле кровь, вокруг разбросаны окровавленные полотенца, вата. Заметила, что Артур скривился, проговорила испуганно:
— Больно, сынок? Потерпи. Сейчас кровь обмою — и все…
Мать схватила таз, выскочила на кухню, плеснула воды из ведра и застыла в гневном изумлении, увидев в дверях Марту.
— Что вам здесь нужно? — холодно спросила Зента,
— Что с ним?
— Насмерть пока не убили, — съязвила Зента. — Поучили для начала, чтоб к чужим невестам не лез.
— Что за глупости! — возмутилась Марта. — Вы же ничего не знаете.
— А что тут знать?.. — Зента возмущенно тряхнула головой. — Сколько же бесстыдства в людях! Делайте себе что хотите. Но зачем мальчику голову морочите? Если совести нет, хотя бы жалость какую поимели. Да как вы только порог переступили?
— Я смею… — с трудом решившись на признание, начала Марта, потому что я… — она запнулась, подняла голову — в дверях стоял Артур. — Боже! — в отчаянии подняла руку. — Что они с тобой сделали?
Ни один мускул не дрогнул на лице парня. Марта рванулась было в его сторону, но, встретив пустой, безразличный взгляд, подавленно остановилась.
— Скажи матери, Артур… — едва слышно проговорила она. — Скажи ей все. Она должна знать.
Он угрюмо молчал.
— Не хочешь? Ну тогда я скажу. — Марта обернулась к Зенте. — Я… жена вашего сына.
Женщине, по всей видимости, показалось, что она ослышалась.
— Что? — Мать беспомощно посмотрела на Артура. — Да что ж это такое, сынок?
Марта со страхом и надеждой ждала ответа.
Любовь, ненависть, ревность — все кипело, боролось в нем, рвалось наружу едкими, прожигающими до самого сердца упреками, но сказал он только одно:
— Не жена ты мне, уходи.
— Артур! — в отчаянии метнулась к нему Марта. Что ты делаешь? Опомнись! — девушка с мольбой заглянула ему в глаза.
Но он повторил упрямо:
— Иди, откуда пришла. Обойдемся без барских объедков. — И захлопнул за нею дверь.
Банга стоял, прижавшись лбом к стеклу и смотрел, как уходила Марта. Был момент, когда, казалось, что он бросится ей вслед, остановит, но проходили секунды, а Артур все не двигался с места.