Но чувство ужаса и надвигающейся катастрофы не оставляло Победоносцева. Уже в 1887 году 4 марта он написал императору письмо чрезвычайной значимости:
«Эти последние дни я провожу в каком-то тяжелом отупении от того, что случилось 1-го марта. ‹…› Тяжело теперь жить всем людям русским, горячо любящим свое отечество и серьезно разумеющим правду. Тяжело было и есть, – горько сказать, – и еще будет. У меня тягота не спадает с души, потому что вижу и чувствую ежечасно, каков дух времени и каковы стали люди. На крапиве не родится виноград; из лжи не выведешь правды, из смешения лени и невежества с безумием и развратом сам собою не родится порядок. Что мы посеяли, то и должны пожать. ‹…› Все идет вспять к первобытному хаосу, и мы, посреди этого брожения, чувствуем себя бессильными».
Бессилие – ключевое слово…
В ЧЕМ БЫЛА НЕПРАВОТА АЛЕКСАНДРА БЛОКА
Замороженность, неподвижность была идеей, утопией. В жизни так не бывает. Россия жила, развивалась и по мере сил сопротивлялась замораживанию. В 1888 году печально знаменитый министр внутренних дел граф Д. А. Толстой попытался покончить с земством, жестко включив его в общую государственную структуру. Из этого ничего не вышло. И хотя в 1890 году новым Положением о земстве в нем была мощно усилена дворянская составляющая, земство сохранилось и продолжало борьбу за широкое общественное влияние на государственную жизнь.
Еще в канун катастрофы 1 марта кадровая политика Александра II приобрела парадоксально двойственный характер. С одной стороны, началась так называемая диктатура сердца – приход либерального Лорис-Меликова, с другой – не без его же участия и под давлением наследника Победоносцев стал обер-прокурором Священного синода. Одновременно с этим на ответственнейший пост товарища (то есть заместителя) министра финансов назначен был Николай Христианович Бунге, либеральный экономист европейского уровня. В тот момент – момент тяжелого финансового кризиса – его кандидатура устроила и консерваторов. Но и после выбора «мороза» как средства спасения карьера Бунге не оборвалась. Более того, 1 января 1882 года этот либерал стал министром финансов и приступил к формированию соответствующей команды. По его предложению император подписал указ о понижении выкупных платежей с крестьян, что существенно облегчило их положение и способствовало развитию сельского хозяйства. Затем он приступил к радикальной реформе налогообложения и пересилил в этом самого Победоносцева. Император присматривался к энергичному и здравомыслящему Витте…
В стране шла живая и бурная политическая борьба. Издатель влиятельных «Московских ведомостей» Катков, некогда друг Белинского и Бакунина, твердый консерватор, в союзе с Победоносцевым яростно противостоял экономическим реформам Бунге. Но Александр III, к изумлению апологетов «мороза», раз за разом становился на сторону министра-либерала. (Тут играло некоторую роль и то, что Бунге в свое время читал наследнику курс экономики и Александр хорошо знал его лично.) Но главным все же было ощущение императором своей ответственности и давление реальных обстоятельств. В ответ на критику патриотов-консерваторов он однажды воскликнул: «Легко им с их балаганным патриотизмом, когда они ни за что не отвечают!» Бунге в конце концов ушел в отставку – в декабре 1886 года, но был назначен председателем Комитета министров – пост скорее представительский, но почетный.