ПРП стала решением, которое генерал Итон и правительство нашли для того, чтобы отсеивать Лаксенов и Истоков, которые продолжали оставаться потенциально опасными. Все Лаксены, гибриды, Истоки и Аэрумы должны были регистрироваться: все, кроме нас. Иногда я задумывалась, что будет, если однажды это все же изменится, и тогда внутри у меня начинали завязываться узелки беспокойства.
Теперь, когда информация о существовании пришельцев стала всеобщим достоянием, и после тех ужасных вещей, которые совершили вторгшиеся Лаксены, пришельцев как-то… не жаловали в человеческом сообществе. Каждый день в новостях сообщали об атаке на какого-нибудь предполагаемого Лаксена или даже группу людей, которую сочли принадлежащей колонии Лаксенов. За последние месяцы многие ни в чем не повинные Лаксены были ранены, а некоторые… убиты просто за то, кем они были.
Эта мысль пугала: знать, что кто-то, кого ты видишь каждый день, кто считал тебя славным, нормальным человеком, может так быстро и кардинально изменить свое отношение к тебе, узнав, что ты – не тот, кем тебя считали. И не дай бог, если широкие слои населения узнают, как на нас действуют оникс, или алмаз, или даже слабый электрошокер.
Жизнь была полна сложностей и далека от идеала, и перспективы порой казались смутными, но что поделать, жизнь – это не подарок, перевязанный красивой ленточкой.
Я пробежала пальцами по торчавшим из журналов разноцветным закладкам, которыми я отметила страницы с приглянувшимися мне платьями, праздничной отделкой и тортами.
Дэймон не принимал активного участия в планировании всего нашего торжества, хотя это и была его идея, но каждый раз, когда я вытаскивала один из этих толстых журналов, он хотя бы не стонал и не жаловался, пока я листала очередной номер.
Впрочем, его активно интересовал ассортимент поясов с резинками.
Я подняла голову, почувствовав, что он напряженно смотрит на меня, буквально пожирая меня глазами, как будто я совершенно раздета.
Волна тепла прокатилась по моим венам. Я прикусила губу и бросила взгляд на часы на стене.
– У нас есть время, – сказал Дэймон грубоватым, как наждачная бумага, голосом.
Я спокойно приподняла бровь, хотя у меня и екнуло сердце.
– Время для чего?
– Ну-ну. Не надо играть со мной в прятки. – Он обогнул кресло, с которого я встала, и подошел ко мне, из-за чего у меня внутри екнуло в предвкушении. – Я знаю, о чем ты думаешь.
– Не надо. – Я сделала шаг назад, и большие пальцы моих ног уперлись в ковер.
– Нет, надо, – промурлыкал он, и уголок его губ приподнялся.
– Это в тебе говорят твое гиперактивное эго и самообольщение.