– Alessandro Centi per servirti[10], – сказал тот, что был похож на императора в изгнании.
– Маркус, – сказал второй, и всем показалось, будто в очертаниях его массивной фигуры на мгновение мелькнуло что-то от бурого медведя.
– Паулус, – представился третий, и присутствующим привиделось, будто весело запрыгала рыжая белка.
– La strada sarà lunga, dobbiamo partire entro un’ora[11], – снова заговорил первый.
Отец Франциск набрал в грудь побольше воздуха и ответил:
– Siamo pronti[12].
В голосе его даже прозвучала нотка гордости.
Алессандро повернулся к Марии и улыбнулся ей.
– Clara mi vede attraverso i tuoi occhi, – сказал он. – Questo sorriso è per lei pure[13].
– Она улыбается тебе в ответ, – сказала Мария.
С тех пор как закончилась битва, девочки видели друг друга на периферии обычного восприятия. Но постоянство этой связи было для Марии как бальзам, необходимый ей тем больше, что ее развернувшаяся сила, болезненно приблизив ее к стихиям, отдалила от тех, кого она любила больше всего. Когда она говорила со снежным небом, то чувствовала в груди силу каждой природной частицы, словно сама стала совокупностью материи. Но это проявлялось и во внутренней перемене, которая пугала ее, и Мария чувствовала, что только Клара сможет смягчить болезненность этого перехода. И потому в ожидании, когда они смогут свободно общаться, держала свои страхи при себе.
Сразу после битвы Клара положила предка себе на колени. Когда Армия Туманов ушла назад в прореху неба, предок снова стал инертным.
– Что будет теперь? – спросила она у Маэстро.
– Мария отправится в Рим, – ответил он.
– Когда я увижу отца? – снова спросила она.
– Не на все вопросы можно ответить сегодня. Но не ты одна живешь в поисках света.
– Мой собственный отец, – сказал Пьетро.
– Переходы, – сказала Клара. – Их ведь должно быть больше, правда? Узнаю ли я когда-нибудь тот мир?
Но Маэстро молчал.
Кларе показалось, что в лице сидящего в кресле Петруса мелькнуло что-то неодобрительное. Теперь, в день новых похорон, они все четверо собрались в комнате с фортепиано.
Маэстро обернулся к Пьетро.
– Друг мой, – сказал он, – ты столько лет соглашался не знать правды. Я обещаю тебе: ты узнаешь ее прежде, чем наступит конец.
И, обращаясь к Кларе, добавил:
– Ты узнаешь миры, которые открыла для других.
Он умолк и посмотрел на Петруса, и Мария увидела в этом взгляде дружелюбие.
– И еще послушай-ка вот что, – сказал Петрус, – скажу тебе как дворник и как солдат. Я бы с удовольствием спокойненько выпивал, пока ты играешь в аромате роз из патио. Можно было бы прохаживаться вдоль книжных стеллажей, или восторгаться красивыми мхами, или поехать с Алессандро в Абруцци и болтать и есть сливы до самой смерти. Но пока в программе значится кое-что другое. Однако я по опыту знаю, что среди опасностей будут проблески света. Ты узнаешь туманы и живые камни, и ты тоже встретишь свою мечту. Ты познакомишься с Марией, и начнется великая история дружбы, и ты поймешь, что такое общество людей, сплоченных братством пожарищ. Мы отправимся вместе в страну знака горы и будем там пить чай, но однажды, и я благодарю за это туманы, ты дорастешь до бокала москато. И в каждом шаге этого великого странствия я буду рядом с тобой, потому что я твой друг навсегда. И хоть я не похож на героя рассказов, но умею драться и знаю жизнь. И ничто на свете не ценю так, как дружбу и смех.