— С некоторых пор я стал подозревать вас, Сен-Раме, — сказал Ронсон дрожащим от злобы голосом, — и один из присутствующих здесь это понял; но это вовсе не директор по проблемам человеческих взаимоотношений — самый ценный и самый умный из ваших сотрудников, а заместитель директора по прогнозированию Аберо.
— Я тоже, — тявкнул Ле Рантек, который, очевидно, испугался, что его холдинг-компания оказалась под угрозой, — я тоже его подозревал; только он и мог так хорошо подражать собственному голосу.
— Видно, вы до конца жизни останетесь идиотом, подхалимом и трусом, мой бедный Ле Рантек, — сказал Сен-Раме. — Желаю вашей партии революционных социалистов, чтобы вы были единственным в своем роде.
— Вам не давали слова! — рявкнул вышедший из себя Макгэнтер. — Вы правы, Ронсон: мы будем его судить! Назначим трибунал! Где мы можем расположиться?
— Я думаю, площадка на склоне холма, где мы стояли с Востером, нас вполне устроит; она находится как раз над подземными коридорами, по которым мы шли. Создадим трибунал: вы, Ральф, естественно, будете председателем, а дальше — выбор за вами.
— Ну что ж, это дело много времени не займет, — заявил Макгэнтер. — Вы, Ронсон, и вы, Адамс, будете заместителями председателя, Аберо — первым заседателем, Бриньон, с его машиной из Канзаса, — вторым заседателем. Востер и его коллега будут следить за порядком, директор по проблемам человеческих взаимоотношений возьмет на себя обязанности защитника Сен-Раме. Мы, американцы, любим справедливость и считаем, что обвиняемый тоже имеет права, нельзя судить человека, отбросив законный порядок. Сдержим нашу справедливую ярость, чтобы совершить правосудие, дадим адвоката этому предателю, ибо мы еще не знаем, действительно ли он виновен! Мы не опозорим Америку! Все остальные будут членами суда. И поспешим: ведь уже почти три часа утра!
Итак, мы перебрались на площадку на склоне холма. Мы полагали, что она находится над подземными ходами, но это было невозможно проверить в темноте. У наших ног была черная бездна, а фонарики выхватывали из мрака только эту площадку. Мы подтащили большой камень, и Макгэнтер занял председательское место, Мастерфайс и Ронсон сели прямо на землю — один справа, другой слева от председателя. Остальные расположились полукругом, усевшись по-турецки по обе стороны от председательского камня. Кинг Востер и его коллега подвели Сен-Раме и заставили его стать на колени. Тут я заметил, что у него связаны руки и ноги. Я стал справа от обвиняемого. Ронсон велел каждому из нас направить свет на Сен-Раме, а ему приказал держать фонарь обеими руками, чтобы освещать лицо.