— Я очень устала, — ответила Ник. — И я очень расстроена. Пожалуйста. Это все, что я могу сказать.
— Вы знали убитого?
— Полицейский, можем мы ехать, наконец? Пожалуйста, — взмолилась Ник, увидев направленную на себя камеру. — Пожалуйста. Мне нечего добавить. — Она пыталась сдержать слезы. Ник знала, что любое произнесенное ею слово может быть обращено против нее. Конни Куэвас все же отступила. Свет больше не бил в лицо Ник. Журналистка и ее оператор направлялись к дому, кто-то произнес:
— Это медицинский эксперт. Быстрее к нему.
— Жаль, что так получилось, — сказал Билли, делая вид, что не мог изменить ситуацию. Их машина тронулась с места. — Когда пытаешься им помешать, становится еще хуже. Итак, куда мы едем?
Ник пришла в ярость, но старалась сдерживаться.
— 373, Ист, Двадцать вторая улица.
— Вы правда актриса? — спросил Билли.
— Да. Да, я актриса. Правильно. — Ник старалась отвечать как можно грубее, надеясь, что Билли от нее отвяжется. С минуту полицейский молчал.
— Я знаю, что видел вас в каком-то фильме. Я знаю это. Только не говорите мне, в каком. Вы играли в мыльных операх?
— Послушайте, — сказала Ник, — я не хочу вести разговор о своей профессии. Имею я на это право? Я сейчас… не в настроении. Понятно? Извините.
— Разумеется. Конечно, конечно. Мне очень жаль. Черт возьми. Простите.
Ник чувствовала, что кажется полицейскому очень привлекательной. В другой ситуации это могло ее возбудить. Но сейчас ей хотелось, чтобы ни один мужчина не находил ее привлекательной до конца жизни. Ник поймала взгляд полицейского в зеркале. Он пользовался любой возможностью посмотреть на нее. Ник была уверена, что Билли делал это бессознательно. Она решила больше не смотреть в зеркало.
Ник стала думать о Конни Куэвас. Получила ли журналистка достаточно информации, чтобы состряпать какую-нибудь историю? Во многом это будет зависеть от того, насколько словоохотливыми окажутся полицейские и медицинский эксперт. Ник часто видела машину пятого канала новостей, которая сновала по городу в поисках историй. Если ее покажут по телевизору сегодня вечером… Она решила больше не думать об этом. Надо позвонить родителям. И связаться с одним из адвокатов, которых порекомендовал ей мистер Костантино, хотя в этом вопросе дельный совет может дать и ее отец.
Все будет зависеть от заключения эксперта, которое может оказаться благоприятным для Ник. Она решила, что, если ее не покажут по телевизору, лучше не говорить ни о чем родителям до того, как станет известно заключение эксперта.
Ник попыталась закрыть глаза. У нее ныло все тело, и она не могла заснуть. Она потерла шею и заставила себя сосредоточиться на том, что произошло. Заслужила ли Ник подобное испытание? Не было ли случившееся наказанием, которое она навлекла на себя сама своими сексуальными выходками? Может быть, лишь таким способом она положит им конец? Возможно, таким путем Бог давал ей шанс исправиться?