Так они и стояли в темноте на ступенчатом тротуаре, не замечая шумных подростков, изображавших развеселую взрослость, не видя города, плывущего в сумрачной осенней сырости, как гигантский, ярко освещенный лайнер, влекомый неизвестным течением к неизвестным берегам. Все так. Все так.
«И пусть так», — подумала Кристина.
* * *
Перед повторным посещением фирмы «Органа-Сервис» Тимофей несколько дней рылся в мусорных баках, куда каждый вечер простая женщина Зина выносила мусор, собранный ею в офисах. Называлось это занятие в некоторых кругах «социальной инженерией», но выглядело иногда не очень приятно. За время поисков он наткнулся на целую коллекцию разовых пакетиков из-под кофе и пустых стаканчиков «Роллтона», несколько презервативов (ох уж эти служебные романы!), добротную вырезку с рекламной статьей о клинике, обещавшей безболезненно избавить вас от геморроя, кипу старых накладных, уведомление от руководства института той же фирме «Органа-Сервис» о том, что она до сих пор не произвела ремонт на прилегающих площадях, окурки, женские прокладки, листок с надписью «Кикимора — гадкая, злобная шлюха, повысь мне зарплату, уродка, чтоб ты лопнула», пару дискет, подписанных «испорченная», и еще массу порванных, смятых, искромсанных отрывных листков, на которых обычно сотрудники царапают какие-то цифры или слова. Самое интересное Тимофей складывал в пакет, а потом тщательно разбирал дома.
Увлекательное копание в мусоре пришлось прервать из-за того, что уборщица Зина вдруг воспылала нешуточной жалостью к роющемуся в баках Тимофею и попыталась пригласить его к себе домой «на обед». Личину пришлось срочно менять.
Фирма содержала охранников, но крепкие ребята с небрежно прикрепленными бирками на лацканах пиджаков только и делали, что бродили из кабинета в кабинет, пили кофе и трепались друг с другом и с молоденькими сотрудницами. Впрочем, Тимофея беспокоили не сами охранники, а люди, которых они охраняли; люди, кое-что понимавшие в компьютерах. Их было трое. Имена этих троих Тимофею ничего не говорили. Да они его, по большому счету, и не интересовали. После исследования мусора и подслушивания он назвал их по-своему: Очкастый, Болтун и Рыжий.
Очкастый ходил в строгих костюмах, малость злоупотреблял мужской косметикой, аккуратно стриг ногти в стандартные конверты фирмы, пил чай «Липтон», любил девушку по имени Наташа, ходил в кино (судя по всему, именно с Наташей), обожал присказку «ну что, погнали наши городских в сторону деревни», имел привычку безотчетно рисовать нечто, похожее на взрыв, когда говорил по телефону, читал интернетовские распечатки работ Юнга и Эрика Берна и в данный момент страдал от насморка, пользуясь при этом неудобными листками из блокнота с его фирменными «взрывами». Очки, судя по всему, носил для имиджа.