Почти треть домовладений в слободе принадлежит татарам. Их кормит ярмарка. Во-первых, они там работают, и купцы охотно нанимают к себе магометан. Непьющие, честные и работящие – лучше любого православного. Но ярмарка лишь два месяца в году, а кушать надо каждый день. Поэтому и выстроили татары себя такие особенные дома: каменные, часто двухэтажные, и с большими подвалами. Знакомые торговцы охотно складируют там нераспроданные на ярмарке товары. Или проданные, но еще не вывезенные. А бывает, что эти грузы лежат в подвалах до зимы. Купец платит полежалое[21], владельцу подвала доход. В саму ярмарку жилища забиты приезжими, хозяева спят в сарае или в бане, а днем вкалывают на Сибирской пристани. Одна сдача квартир дает до ста рублей в месяц! В криминальные дела татары не суются, но про всех все знают. Только полиции никогда не скажут.
Две главные улицы Кунавина – это Пирожниковская и Елизаветинская. Строение на них солидное, дом к дому, сплошной стеной. Бросается в глаза здание возле училища, в 24 окна по фасаду, с проездом. Это и есть особняк Щавинской. Близко к вокзалу, но место тихое – от клиентов нет отбоя.
К выставке в Кунавине устроили несколько приличных гостиниц. На Александровской улице их сразу пять: Стригулина, Вороновой, Седовой, Ермолаева и того же Ахапкина. Последний размахнулся и еще гостиницу приткнул в 3-й линии. Набережную Оки украсили номера Куракиной, Вяхирева и Перлова. На Песочной наследники Панкратова выстроили корпус на сто человек с хорошей кухней. Лыков зашел туда пообедать – лучше, чем на пароходах! Но с другой стороны: куда девать эти громады, когда выставка закончится? У Куракиной хоромы на 350 человек! А у Перлова вообще на 700…В обычное время Кунавину столько гостиниц не надо.
Походы сыщика были неудачными. Никто с ним не говорил, все отмалчивались. Щавинская напоила чаем, но про купца Голяшкина речь не поддержала. Агент Сверчков показал несколько притонов. Но там обыгрывали в карты воров и спаивали ротозеев с последующим раздеванием. Это неинтересно: мелочь наверх не выведет.
Облазил Алексей и ярмарку. Она вошла в полную силу. По улицам ходили огромные массы людей. Все продавали и покупали, а еще развлекались на любой вкус. Рекорды бил «Театр паризьен» Шарля Омона на Нижегородской улице. Знаменитый увеселитель привез 120 этуалей, настоящих парижанок, одна красивее другой. В кафе-концерте девки выкидывали такое, что купцы зверели… Француженки бойко торговались, и цены за свои услуги вполне понятно излагали по-русски. Когда Лыков впервые зашел туда, то поразился. У самой сцены, одетый в статское, замер пристав кадра городовых Думаревский. И лорнировал этуалей с видом знатока… Чиновникам полиции запрещалось посещать места публичных увеселений без особого каждый раз на то разрешения полицмейстера. Конечно, Яковлев такого разрешения приставу не давал. Думаревский был смущен. Сыщик похлопал его по плечу и успокоил: