Алексей послал к актрисе с запиской журналиста управления полиции Ласкина. Велев тому переодеться в партикулярное платье. Не надо портить репутацию достойной женщины. Савича пока отвели в дворянскую камеру и напоили чаем.
Штромвасер приехала через два часа. До того Алексей видел актрису лишь на сцене, и всегда восхищался ее талантом. Войдя, гостья сразу спросила:
– Где Илья? Он арестован?
– Пока нет. Но Илья Никитич находится в сильном подозрении, это правда. На него показывают многие улики.
Ангелина Юрьевна села на стул и устало сложила руки. Словно подстреленная птица, подумал сыщик.
– Можно воды?
– Да, конечно!
Выпив воды, актриса сказала, глядя Лыкову прямо в глаза:
– Я вас слушаю.
– Мы подозреваем Савича в том, что в ночь с семнадцатого на восемнадцатое июля он убил старшего билетера Лугвенева. А труп спрятал в ренстоках[25] на Зеленском съезде.
– Ночь с семнадцатого на восемнадцатое – это когда приехали их величества?
– Да.
– Тогда вы ошибаетесь! Ту ночь Илья Никитич провел у меня.
– Вы уверены?
– Совершенно уверена.
– И присягнете на суде?
Штромвасер запнулась.
– А что, будет суд? И мне придется там показывать?
– Обязательно. Погибли три человека. Мы не можем оставить такое дело нераскрытым. Если окажется, что Савич невиновен, значит, продолжим искать действительного убийцу. Ваши показания очень важны. Подумайте еще раз, прежде чем говорить.
– Я уже подумала. Конечно, это неприятно. О нас, актрисах, и без того распускают грязные сплетни. Никак нельзя избежать публичных показаний? Только у следователя, без суда.
– Если следователь согласится не выдвигать обвинения против Савича, такое возможно. А это будет, если вы обеспечите ему полное алиби.
Ангелина Юрьевна кивнула и продолжила:
– А! Все равно мы с мужем давно живем розно! И договорились не мешать друг другу. Он нашел там себе какую-то… А я… Я еще молодая женщина и не собираюсь никого стесняться!
– Итак…
– Итак, я подтверждаю и готова показать под присягой, что ночь с семнадцатого на восемнадцатое июля Савич провел со мной и никуда не отлучался.
– Где это было?
– Я живу в одном из датских домиков.
Датскими домиками назывались номера Хвалтковского – унылые дощатые бараки на Выставочном шоссе.
– Кто-нибудь может это дополнительно подтвердить? Например, прислуга.
– Мы с Ильей Никитичем старались не афишировать наших отношений. Разве моих слов недостаточно?
– Их более чем достаточно, чтобы спасти Савича от каторги. Вы ведь не родственники?
– Нет. А почему вы спрашиваете?
– Свидетельство жены в пользу мужа или там сестры в пользу брата суд не примет.