— Короче так, орелики, кто рыпнется, отвечаю — ночью порву очко. Я как пасматрю ваша хата беспредельная. Завтра цинкану на галлерею, подробно расскажу кто из вас беспре-дельщик. Ну вы меня достали, — не мог успокоиться Семенов.
Все знали: в тюрьме и в зоне насколько много беспредела, настолько жестоко и мгновенно он наказывается.
Баха занял место нацмена, а тот, с разрешения того же Бахи, занял верхнюю шконку.
Разговаривать не хотелось. Вокруг находились сосунки с напряженно заискивающими лицами.
Зоны и тюрьмы Баха Семенов абсолютно не боялся. За проволокой у него много друзей, да и здесь на “Крестах”, если поискать, есть братва, с которой вместе парились.
В Дзержинске ему довелось целых три года просидеть вместе с Йозефом Кацом, человеком-легендой, который был известен в узких кругах намного больше, чем какой-то там Солоник.
“Бронированный”, как окрестили Каца в Дзержинске, был действительно уникален.
Сирота, воспитанник монгольских пастухов, он долгое время жил на Тибете. Чуть-ли не с семи лет проходил школу монаха и бойца в Китае.
Начальник колонии города Дзержинска, как и весь руководящий состав, уважали этого человека. Совершенно голый, в бревенчатом сарае, специально отведенном ему “хозяином”, он по десять часов без передышки тренировал свое тело. Впрочем, телом нагромождение “железных” узлов было назвать сложно. Его фигура напоминала с головы до ног панцырь средневекового рыцаря. Он и ходил как-то набок, словно орангутанг или загадочный кибер.
Огромный “снаряд”, который Кац молотил ногами и руками, очень часто срывался с железного крюка, к которому был на цепи подвешен. После двух часов беспрерывной работы с десятикилограммовыми гантелями, руки Йозефа превращались в толстые кривые бревна, покрытые кроваво-голубыми венами.
За что сидел Йозеф Кац, не знал никто. Иногда из Санкт-Петербурга и Москвы приезжали таинственные посетители, которые проводили с осужденным по много часов кряду.
Баха понравился Йозефу, и тот три года сумел быть рядом с этим человеком.
Ежедневные тренировки под руководством такого учителя принесли плоды. Баха легко вырубал десять и более противников. За год до освобождения Бахи Йозефа выкупили какие-то черные люди и он, по слухам, отправился боевым инструктором в одну из стран СНГ.
Утром Баха проснулся с той же назойливой мыслью: “По чьей вине его взяли на хате менты?” Следователь явно знает о картине, но, не имея малейшей зацепки, ограничивается намеками. Статью шьют самую банальную, и, в принципе, уже не состоятельную — “нарушение паспортного режима”. Статья сует до пяти лет, но, говорят, у президента на столе уже лежит законопроект нового кодекса, который он не сегодня-завтра подпишет. Как бы там ни было, больше года сидеть не придется. “А как же быть с картиной?” — пронзила мысль. — Про тайник никто не знает, но дом аварийный. Если снесут — пропали двести тысяч баксов”.