Фляжников отпустил плечо художника, склонился над большой спортивной сумкой.
Через секунду они увидели у него в руках короткоствольное помповое ружье. Франц опешил.
— Да вы очумели, Фляжников. Не вздумайте стрелять!
Журналист сделал шаг вперед и направил ствол на дверь.
— Ружье зарегистрировано. Сейчас произойдет то, что квалифицируется как самозащита.
Огромной силы удар легко, как былинку, сорвал дверь с петель. В спальне закричала мать.
Двое в масках, вооруженные пистолетами, попытались проникнуть в помещение. Выстрел дуплетом прозвучал громогласно, словно из гаубицы.
Первому из бандитов картечь вспорола живот, словно цыганский плуг целинную землю. Второй, зажимая простреленное плечо, уносил ноги в неосвещенную глубину подъезда.
* * *
Петр Мунтяну без конца одергивал белоснежный манжет, поглядывая на циферблат роскошного “Ролекса”. “Время вышло! Что делать? Если они в милиции, никто не даст гарантию, что Алик и Гоша станут держать язык за зубами. Тогда вместо картины и родной Сучавы придется пилить срок в каменоломнях Сокерян”.
Петр позвонил в справочное бюро железнодорожного вокзала и узнал в котором часу отправляется ближайший поезд на Кишинев.
После двенадцати дня тревога переросла в паническое состояние. Румын метался по номеру, без конца выглядывая в окно.
Еще через час, после часу дня, Петр вытащил из шкафа добротный чемодан и начал собирать вещи. Предчувствие опытного человека подсказывало, что необходимо уносить ноги.
Телефон жалобно пискнул, затем издал короткую трель. Петр схватил трубку.
Звонила позавчерашняя девица, кажется, Лариса или Людмила.
Голос девушки его немного успокоил. Проведенная с ней ночь была действительно удивительной. Девушка просила встречу повторить.
— Петр, вы меня не забыли?.. Очень хочу опять с вами встретиться.
— К сожалению, милая, сегодня не могу, дела.
Она помолчала, затем сказала обиженно:
— Вы обещали увезти меня за границу… уже забыли?
Он хорошо помнил свое обещание. Знакомый перекупщик живого товара в Чикаго сгрузил бы за эту девушку не менее пятидесяти тысяч.
— Помню, милая, но придется немного…
В прихожей открылась дверь, затем раздался грохот. Петр швырнул трубку на стол и выскочил из зала.
Бледный, как полотно, закатив глаза, Скилет лежал на полу. Из-под черного пиджака на светлый линолеум пробивалась красная струя.
Вызывать скорую было равносильно самоубийству. Тишину унылого гостиничного коридора никто не нарушал. Все было спокойно. Румын вытащил из аптечки флакон и наклонился над пришельцем. Не дождавшись, когда раненный как следует прочихается, железными пальцами Петр схватил его за волосы.