Царь искал среди бумажных грамот и пергаментных кусков нужный текст. А Непея думал над загадкой подлой царской милостыни англу Ричардсону.
* * *
Сельцо Юдино появилось на поволжском юру еще при деде Ивана Васильевича, царе Иване Третьем. Тот, хоть и объявил себя царем, да только самочинно. Православная церковь его царево величество не поддержала, соседние государства в грамотах тако не величали, купцы подносили долю от товаров не как царю, а как простому великому князю. То есть – мало.
Иван Третий, даром что имел в жилах холодную англицкую кровь от круля англицкого Генриха Первого – Птицелова, внезапно взбесился. И пришлось царское бешенство на тот момент, когда на Москву приперлись с армянскими купцами гишпанские жиды, коих тамошние короли яростно гнали из страны…
Ладно бы приперлись торговать. Нет, в запряженной за верблюдом раскрашенной арбе жиды привезли в новый Кремль книгу.
Книга, надобно согласиться, имела огромный вес и широкие размеры. Шесть иноземных подлых старцев ждали людей от окончания заутренней православной службы. Когда заутреня кончалась, волосатые, но безбородые иноземцы рассаживались внутри тележного короба и начинали в голос читать свою книгу, изредка переворачивая толстые листы рукодельной бумаги.
Пока те шестеро читали, вокруг короба начинался целый хоровод пришлецов. Короб встал как раз у строящейся боевой башни, где множество московских людей ходило мимо, за водой на Москву-реку, и где из-за спешной постройки имелось много затинных мест. В тех темных местах, среди бревен, досок и кирпичей, и оттаборились пришлецы…
И началось.
Сначала разомлели каменщики, клавшие стены кремлины. Как не разомлеть? С утра от пришлецов им бесплатно давалась чарка огненного зелья, от которого заплетались ноги, руки да язык. Потом артельного манила молодая бабенка, манила за дырявую занавеску, отгораживающую часть кирпичного лаза… Такую похоть творили за теми занавесками, что хоть святых из Кремля выноси!
Так весело прошел месяц, когда дьяк Бардыев, ведший все записи по стройке, с изумлением отметил, что шестьдесят артельных, подрядившихся ставить башню, должны жидам сто сорок пять рублей с полтиною! За водку и непотребные утехи! Должны весь свой артельный расчет за башню и за кирпичи! Сто сорок пять рублей с полтиною представляли собой треть того числа, кое Русь когда-то платила в дань улусу Джучи!
Бардыев избесился и лично, без уведомления, ворвался с жалобой в деревянный еще царский дворец. Сначала дьяк и царь орали друг на друга. Потом оба стали орать Ивашку Пронина – палача. Кое-как доорались… Тот приперся в стельку пьяный, но с топором.