Никола Сужин вернулся на нос шхуны. Боцман хотел вырвать опасный предмет из рук подлого русского, но капитан сердито его окликнул. Сужин привязал конец веревки за опору перил и стал бросать кошку в то место, где вроде не виднелось залома из деревьев.
На третий бросок кошка зацепилась за нечто подвижное и гнущееся. Никола Сужин взглядом нашел капитана и закричал по-русски, что ему требуется помощь.
Русское слово «помощь» Ричардсон помнил хорошо. Рыкнул своим матросам. Несколько человек стали вместе с Николой тянуть кошку вверх. На поверхности воды показалась обычная веревка, прявязанная в воде за что-то тяжелое.
Никола достал свой нож, сунул в рот и начал спускаться к воде вниз головой. Добравшись до кошки, ножом резанул вынутую из воды веревку. Шхуна немедленно взбрыкнула, как лошадь от кнутобоя, корпус затрещал, дернулся. Капитан Ричардсон стукнулся затылком о рею. Нос корабля опустился на подобающее место, и течение потащило шхуну обратно, на север.
– Якорь! Якорь! – заорал капитан Ричардсон матросам.
Через перила носового ограждения тяжело перевалился на палубу улыбающийся во весь рот Никола Сужин.
– Молодец! – сказал русское слово Ричардсон и сунул Николе в левую руку шестипенсовик. В правой руке Никола до сих пор держал нож – и за такую награду очень желал прирезать английского капитана.
Бросили кормовой якорь. Из трюма испуганно орали, что вода через носовые пробоины бьет фонтаном. На носу шхуны десять матросов пытались завести под днище тяжелую ткань – пластырь. Ткань, немедленно замокрев, тянула матросов упасть в воду. Боцман увидел злое, улыбчивое лицо Николы Сужина и залепил ему кулаком в лоб.
– Давай! Давай! – заорал на него боцман. Пришлось уцепиться за канаты пластыря и вместе со всеми «давать».
Наконец натянули пластырь на пробоины. Ткань плотно обхватила корпус шхуны там, где начинался киль. Тот мешал пластырю совершенно тесно припасть к наружной обшивке судна, но вода почти перестала заливать трюм.
Из трюма орали, что надо качать воду!
– Давай, давай! – крикнул боцман Николе и подопнул его своим тяжелым сапогом к люку. – Давай!
Нырнув в темный трюм, Никола Сужин сразу очутился в ледяной воде. Его толкнули к помпе. Никола ухватился за рукоятку помпы, начал дергать ее вверх-вниз и нечаянно для себя подумал, что он еще англам «даст»!
Возле двух пробоин копошился корабельный плотник. Он натолкал кучу пакли и тряпок в две дыры и теперь вбивал гвозди в доски, уложенные на паклю.
Вода перестала бить родником, но все равно потихоньку вливалась в трюм. Никола с тоской подумал, что теперь ему придется жить и ночевать у этой помпы…