Макар перекрестился, потом поклонился могилам, потом вернулся к домам. Те, как и положено жилым избам, были рублены в паз, накрепко и надолго. Макар стукнул кулаком по выступающему из паза бревну. То выстояло. Можно заходить, не развалится.
В двух домах, кроме деревянной посуды, ничего не нашли. В третьем доме на широкой скамейке лежали кости человека с длинной седой бородой. Одежда на нем истлела, не узнать – кто. Но на столе лежала пачка берестяных листов, прижатая широкой глиняной тарелкой. Макар осторожно снял тарелку, отставил в сторону. Потрогал пальцем бересту – крепкая. Повернув ее к оконному проему, Макар заметил, что береста поцарапана. На ней писали!
Смахнув со стола щепоть пыли, Макар натер ею царапины. Явственно проступили русские буквы.
Макар узнал три буквы, но читать не удавалось. Хлыст сообразил сунуть руку в русскую печь, достать черной копоти. Когда натерли надпись копотью, Макар пропустил перечисление имен и начал читать вслух историю:
«… мы бежали от печерских земель и прибежали на реку Обь по слову и по чертежу Миколы Делянина, который ходил сюда с татарами при хане Гуюке… Но Микола Делянин дал чертеж неверный или мы неверно тот чертеж чли… Надобно было нам место Сургут, что есть „Русский холм“, а попали мы незнамо куда… Хотели взять себе иноверческих жен, да иноверцы шибко нами напуганы… От нас они убегли неведомо куда. Начали болеть и мреть. А золота или серебра, как говорил нам Микола Делянин, здесь нет. Одни звери соболь да лиса, белки да волки…»
Макар достал кусок кожи, в который заворачивал свои старинные карты да лоции, осторожно завернул в него пять кусков бересты с описанием жизни «прибеглых на Обь русских». Царю Ивану Васильевичу до крайности важны документы такой силы…
Русский закон: «Куда топор да пила ходили, то твое», – никто еще не отменял.
* * *
Кости старца, чья ватага пробила дорогу на Обь еще двести лет назад, похоронили на ватажном погосте. Крест ему вытесали такой высоты, что за сто верст видать. Тут и выпили за упокой русских душ, да на могиле оставили оловянную кружку с зельем и морским сухарем.
Макар вернулся на корабль усталый и вроде как помятый душой.
– Чего ты, чего? – испуганно крутился возле него Хлыст. – Сделали все по чину…
– Я печалюсь не о мертвых, – с растяжкой сказал Макар, – я о живых печалюсь.
– Так мы – вот они! Чего о нас печалиться?
– А то! Через полсотни верст у нас будет последняя остановка! Нету другого места, где сможем остановить гостей… из Англии.
– Гостей остановим, – убежденно уговаривал Хлыст. – Давай, поплыли туда.