То было отдельное письмо царя Ивана Васильевича племяннице королевы Елизаветы, тоже засидевшейся в девках, написанное Грозным государем ласково и настойчиво.
– И в этом письме наш царь делает предложение о женитьбе. Если королева Елизавета откажется, то я передам это письмо ейной племяннице… Племяннице скоро будет двадцать пять лет, а она все в девках ходит.
– Вариант не имеет проигрыша, – согласился Баторий. – Но как мои соглядатаи пропустили документ такой важности?
– Я его под подушку себе спрятал; поляки, видать, подушек брезгуют.
– А это что за свиток? – король увидел в руках Непеи длинный и толстый свиток. – Его тоже под подушкой прятал?
– Глубже – под периной.
Осип Непея осторожно развернул толстую ткань. Стефан Баторий опять помянул падающее Небо.
Непея держал в руках парсуну – картину, написанную года три назад итальянцем, самовольно приехавшим в Московию для изыска подходящей работы. Оной итальянец не нашел, зато хорошо заплатил за кров и еду – написал парсуну русского царя. Тот вышел моложавым; сидел на фоне кремлевских башен, а вдали, за башнями, в утренней дымке текла река, по реке плыли широкопарусные лодии, а по берегам реки паслись стада разного скота.
Это итальянец изобразил за левым плечом царя. А за правым плечом шагали военные рати, и вдалеке, в самой дальней дали, – горел город. Судя по башням из камня – европейский город горел.
Осип Непея осторожно свернул парсуну, засунул ее в кожаный длинный и узкий мешочек, сунул в дорожную суму.
Помолчали.
Стефан Баторий крикнул своим гонведам, чтобы привели его лошадь. Легко перекинулся в седло, но узду придержал.
– Осип, – попросил, – назад станешь возвертаться, возвертайся через мои пределы, ладно?
– Через какие? – сощурил глаза посол московского государя. – Через угорские или через польские?
– Через мои! Польские! Угорских пределов мне, видимо, уже не вернуть.
– Ладно, – согласился Непея и пошел садиться в возок. Пора было гнать лошадей, до Франции путь неблизкий.
Стефан Баторий вдруг развернул коня, вмиг очутился у посольского возка. Опять на древнем, угорском языке тихо сказал:
– А царю передай… Мы на этом рубеже и постоим. Пока он женится. На англицкой королеве…
Осип Непея, двадцать пять лет с лишком состоявший при Посольском приказе, видавший королей и султанов и даже один раз – императора, говоривший с ними, никогда им не верил. А Стефану Баторию, князю от древних угорских кровей, – поверил. «Решила собака стать вожаком волков, да все равно ее к людям тянет…» Этой правде царь Иван Васильевич очень обрадуется.